Хорошо хоть редактор оказался человеком интеллигентным. Он не стал поднимать скандала, а только потер ладонью пострадавшую лысину и с некоторым удивлением спросил:
– Ты что, ополумел, что ли, Вистовский?
– Да я муху хотел убить, – попытался оправдаться я, однако что-то мне подсказывало, что теперь мне будет непросто ужиться под одной крышей не только с мухой, но и с начальством.
– Муху, – проворчал тот и сменил тему, – значит так, через пять минут жду у себя в кабинете.
– Да я правда по мухе хотел попасть, – еще раз попробовал оправдаться я.
– Да причем здесь муха, – отмахнулся редактор и огорченно ушел.
Еще одно трагическое стечение обстоятельств состояло в том, что именно в тот роковой день редактор обдумывал, кому бы ему поручить серию очерков об армейской службе. Задание было ответственным, доверять его кому попало было нельзя. Здесь требовался человек с хорошими нервами и журналисткой смекалкой.
Когда, полный нехороших предчувствий, я заглянул в кабинет редактора, там уже сидело человек пять журналистов из соседних отделов и еще какой-то полковник из местного военкомата. О мухе редактор и не вспоминал.
– Стало быть так, – открыл свое выступление он, когда все наконец расселись за большим редакторским столом, – правительство нашего Острова ставит перед нами ответственную задачу.
Он развернул какую-то бумажку с большой гербовой печатью и зачитал:
«В целях усиления патриотического воспитания молодежи и для активизации армейского призыва срочно разработать и внедрить в массовое сознание позитивный образ современного военнослужащего. Число. Подпись».
В кабинете повисла напряженная тишина. Редактор отложил телеграмму в сторону и задумчиво произнес:
– В принципе, дело это добровольное. Пресса у нас свободная, так что мы вполне можем отказаться от возложенного на нас поручения.
Как бы стараясь найти подтверждение своим словам редактор взглянул на молчаливо сидящего полковника. Полковник со знанием дела кивнул и строго оглядел всех присутствующих. В его глазах читалось, что никаких репрессивных мер, кроме закрытия нашей газеты, за подобный отказ нам действительно не грозит.
Впрочем, каждый из нас и так сознавал, насколько важным является это задание. Страна жаждала услышать новости о героях, которые стойко переносят тяготы и лишения воинской службы, охраняя покой родной Отчизны, а в газетах, как назло, появлялись только гнусные пасквили, позорящие честь армейского мундира.
Дело дошло до того, что многие молодые люди, начитавшись про армию всяких гадостей, наотрез отказывались идти на престижную воинскую службу, а вместо этого прибегали к всевозможным уловкам – прикидывались идиотами, выдавали себя за слепых, глухих и безногих, поступали в институты, получая индульгенцию от призыва, а иные и вовсе наглым образом не являлись в военкомат по повестке. Ситуация становилась просто тревожной. В скором времени вполне могло статься так, что некому будет стоять на боевом посту и стирать старослужащим портянки!
Так что оспаривать серьезность этого положения вещей было бы неправильно. В глубине души каждому на Острове было ясно, что стране нужен был эталон, глядя на который молодежь пропиталась бы патриотическими настроениями и сама бы потянулась на призывные армейские пункты.
Кто-то рассказывал мне, что именно ради создания такого эталона правительство Острова не так давно профинансировало съемки популярного патриотического фильма из жизни обычного строевого подразделения. Несколько месяцев лучшие режиссеры Острова трудились над созданием грандиозной ленты. Они тратили сотни километров лучшей пленки, снимали армейские пейзажи на лучшие камеры, выбирая самые подходящие ракурсы, а чтобы сгладить отдельные шероховатости, использовали специальный прибор, который запипикивал специфические слова и выражения. По этой причине у некоторых зрителей создавалось впечатление, что военные общаются между собой исключительно на морзянке.
