– Пойдём, Ян Моисеевич. Мне, что-то не хорошо. Проводи меня домой, – попросила, взволновано, Нина Эдуардовна мужа.
Все удивлённо посмотрели на родителей Риты, и сама Маргарита не понимала до конца, что произошло? Почему так странно ведут себя её родители? А, когда Нина Эдуардовна и Ян Моисеевич открыли двери, чтобы закрыть их за собой с обратной стороны, Сервер Феликсович поморщился и громко сказал:
– А, ну-ка соседи, подождите, подождите! Что-то здесь не так! Вернитесь, прошу. Мне показалось, или вы, что-то знаете, и не договариваете?!
– Да-да-да! Что-то знаете и скрываете, – засомневалась и Рита.
Мила Венедиктовна, тем временем, как будто почувствовала что-то и ушла на кухню, чтобы накапать успокоительных для Нины Эдуардовны. Затем, все увидела, как она вернулась со стаканом в руках, и подошла к Нине Эдуардовне.
– Ну, что вы, Ниночка, так переживаете?! Не надо так, – успокаивала соседка.
– Ма, па! Что происходит? Почему вы так ведёте себя странно? Ведь, ничего не случилось? – спросила Рита, присев на корточки, перед Ниной Эдуардовной, которая присела обратно на диван, и сделала глоток успокоительных.
И тут Нина Эдуардовна не выдержала и расплакалась, закрыв лицо рукой.
– Что? Что Ниночка?!– не понимая, спросила, приобняв соседку за плечи, Мила Венедиктовна.
– Расскажи, Ниночка! Не надо, плакать! Расскажи! Тебе легче станет, – произнёс Ян Моисеевич.
– Я…я…не смогу…ты…ты…сам…– и, ещё сильнее расплакалась.
– Никто не понимает, что происходит? – вновь, спросил Сервер Феликсович.
Наступило молчание. И тут, молчание нарушила сама Нина Эдуардовна.
– Мне, тяжело и больно вспоминать. Мы, никому не рассказывали. Никогда!!!
Это касается ….. Маргариты…Дело в том, что…у меня не может быть детей…
В тот день был сильный ураган. Мы с мужем, никак не могли, отплыть с материка. Через какое – то время ураган утих. Стало спокойно. И вот, наконец, утром, вернувшись с Австралии, мы с Яном Моисеевичем, решили пройтись по берегу…там, где, вы побывали сегодня. Мы, шли. Потом, заметили двух карликов, как там, на видео – съёмке. Они вышли на берег. Мы испугались, и спрятались за камнями, а, когда они исчезли в морской пучине, то вышли из укрытия, и увидели маленький сундучок среди камней, на песке. Я подошла. Затем, приоткрыла крышку, и обнаружила в нём новорождённую маленькую девочку. От морской воды было всё мокрым и соленым, но, несмотря на эти обстоятельства, девочка дышала и была жива. Это было, поистине чудо! Под одеяльцем, в углу, в маленькой шкатулке, лежала записка с именем – Маргарита. Надпись расплылась, но прочесть можно. Тогда, я сняла с плеч свою шаль, и укутала в неё девочку, нежно прижав к своей груди. С Яном Моисеевичем, мы принесли девочку домой, и растёрли спиртом, напоили тёплым молоком. На наше удивление девочку никто не искал, и даже не было запроса на остров о крушении судна или корабля. Никакой информации!!! Понимаете! Никого не искали! Никакой информации о крушении не было! Ну, вот тогда, мы с мужем, и решили никому не рассказывать, и оставили Маргариту у себя, вырастили, как свою дочь. Вот так. И, если бы ни этот случай, никто бы, никогда не узнал… Мы с Яном Моисеевичем, все храним, по сей день и сундучок, и одеяльце, и …записку с именем, – договорила, немного успокоившись, Нина Эдуардовна, обняв Риту.
По щекам девочки текли слёзы. Мила Венедиктовна тоже смахнула, скатившуюся слезу.
