– Стрекоза, – буркнул он.
– Зачем сразу обижать? – возмутилась племяшка.
– Ещё и бойкая.
За прошедшие годы Степан впервые улыбнулся – невозможно было оставаться равнодушным, глядя в озорные зелёные глаза, выражающие одновременно радость, любопытство и удивление. Курносый нос и пухлые губы были точь-в-точь как у той прекрасной малышки, похожей на куклу и на его сестру. По пути домой они всю дорогу молчали. Дядя нёс в руке спортивную сумку и размышлял: «Вот незадача, ждал принцессу, а приехала Пеппи Длинныйчулок… Откормить девчонку надо, ноги у неё словно спички… Сливки и молоко привозят по четвергам вкусные, а хлеб и того лучше. Корехов[11] наловлю, скоро грибы и ягоды пойдут… С виду она добрая и открытая. Надеюсь, уживёмся».
Мысли в голове племянницы путались: «Брат у мамы мрачный, неприветливый. Я огромный путь проделала… На поезде, потом по морю. Впервые на теплоходе побывала, страшно же… И красиво, вокруг небо и волны, а я плавать не умею… Место какое-то странное, куда ни посмотри – пески, но рядом со зданиями трава растёт. Река широкая, вокруг одни просторы. Есть где развернуться. Вот найду друзей… И всё же, почему он такой бука? Заботы женской нет… Ладно, я постараюсь, уживёмся».
У калитки их встретила радостным лаем собака. Подпрыгивая и виляя хвостом, она подбежала к хозяину, затем к Насте и лизнула ей руку.
– Ты ему понравилась! – проговорил дядя.
Сняв обувь на крыльце, они оказались на просторной веранде с решётчатым окном, собранным из большого количества маленьких стёкол. Через прозрачные квадратики тонкими полосками лился радужный свет, приветствуя девочку. Ступая по полосатой домотканой дорожке мимо низкой скамьи со стоящими на ней оцинкованными вёдрами, наполненными колодезной водой и прикрытыми фанерными дощечками, Степан с гостьей подошли к двери. Из мебели в горнице находились обеденный стол, накрытый скатертью, и громоздкий комод, над которым висело зеркало в широкой деревянной раме. В углу у порога Настя увидела русскую печь, и её глаза изумлённо округлились. Царица дома, состоящая из бочки[12], двух кожухов[13] и лежанки, с вмонтированными дымоходом и вьюшками[14], смотрела прикрытым заслонкой[15] устьем[16] в окно.
– Ух ты, шикарно, – прошептала племяшка. Проведя ладонью по белой глиняной стене, она принялась разглядывать морильницу[17], кочергу и веник из сосновых веток.
– Я готовлю на газовой плите, – дядя указал рукой на вход в кухню, занавешенный цветастой тканью. – Пойдём, покажу тебе твою комнату. – Вернувшись на веранду, Степан открыл другую дверь, ведущую в «покои» девочки. – Устраивайся и выходи завтракать. Днём отведу тебя к соседям помыться в бане, свою ещё не построил. Заодно познакомишься там с девочками. Во время каникул тебе будут нужны подруги.
Настя осталась одна и огляделась. На окне с открытыми створками развевались от речного ветерка тюлевые занавески, на кровати выстроились в стройную пирамиду подушки с рюшами[18]. Её внимание привлёк домик на курьих ножках из серого мрамора. Она подошла к прикроватному шкафчику и приподняла светильник. Верхняя часть избушки очутилась в руках, а ножки с недогоревшей свечой внутри остались стоять на тумбочке. «Тяжёлая», – подумала девочка, возвращая стены и крышу с трубой на прежнее место. Вытащив из сумки плюшевую обезьянку Читу, которую она брала в поездки как талисман, и прижав игрушку к себе, Настя произнесла: «Добро пожаловать!»
