– Уверена?
– Да сама обалдела!
– А может, он наш? Руссо туристо – облико морале?
– Не похоже. Да и акцент… – Вика немного запыхалась. – Петь, чего так бежим?
– Да вон уже конец самбодрома. – Слава показал рукой вперед.
Петра, похоже, заинтересовал русскоговорящий бразилец:
– Вдруг он знает только одно или пару слов по-нашему? Мы вот тоже английский, немецкий…
Слава повернул голову в сторону Петра:
– Немецкий?
– Ну, там хэндэ хох, ди шварце катцен…
– Ага, – подхватил Слава, – дас ист фантастиш.
– Вот, сразу видно, чья юность прошла под пиво и немецкое порно, – в тон Славе парировал Петр.
– Фу, Петя, – Вика подала голос. При этом она прочно обхватила руку мужа.
– Да пошутил я! «Агату Кристи», Славян, помнишь? Песню «Африканка»? – Петр гнусаво запел: – Я, я, я, натюрлих…
Слава подхватил, и они вместе допели:
– Данке шон, юнге фрау. Конечно, помню.
– Так, может, и парень этот случайно услышал пару слов.
– Да и фиг с ним. Вон девчонки, – он замахал рукой: – Марина-а-а!
Петя выглянул из-за его плеча:
– О! Уже переоделись, что ли?
– Марина, а где костюм?
Улыбающиеся Марина и Лера повернулись к ребятам.
– Слава, да они на самом деле копеечные, чуть ли не из бумаги, – проговорила Марина.
– Вон в куче лежат, – добавила Лера. – Вик, сфоткала? Ну, теперь у нас в театре все облезут! – Она набрала полную грудь воздуха и радостно крикнула: – Я участвовала в настоящем бразильском карнавале! Отдых удался!
И сестры завертелись в диком радостном танце.
Утро уже было поздним. Слава с Мариной проснуться не могли, как ни пытались. Солнце пробивалось сквозь шторы и гладило лучами их лица. Стоило только открыть глаза, как невидимая сила вновь сковывала веки и погружала в сон. Вся компания уже ночью решила, что надо встать хотя бы в девять и до наступления жары сходить позагорать. Но после вчерашнего веселья это было непросто.
– Как так, оказаться в городе, где изобрели бикини, жить через дорогу от знаменитого пляжа Копакабана… – Лера говорила громко. Она раскраснелась от алкогольного коктейля, уже четвертого или пятого, а пережитые впечатления поддерживали эмоциональное возбуждение: – Да надо каждый день с утра до вечера валяться на песке под… – опьяненное сознание Леры искало продолжение фразы. – Под шум волн этого… океана. Мы не зря вырвались из цепких объятий нашей гребаной зимы.
Петя отхлебнул из пивного стакана и произнес с легким сарказмом:
– Ага, вот слово «гребаный» здесь особенно к месту.
Вообще, это была его обычная манера общения с сестрой жены: подколы, подтрунивания. В ответ получал примерно то же. Иногда всех забавляли их словесные баталии, но чаще раздражали, так как могли в любой момент кончиться взаимными обидами и оскорблениями.
Лера повернулась к Петру и сказала прямо в лицо:
– Гребаной, гребаной, гребаной!
– Я – за, – поддержала сестру Вика. – Только много на солнце находиться нельзя – это вредно. – По голосу было слышно, что Вика тоже изрядно подшофе. – И не кричи в лицо моему мужу.
– Вот ты всегда за него заступаешься. А он первый начал.
– Вовсе нет! Марина, скажи, – Вика повернулась к подруге. – Ты, вообще, чего такая молчаливая?
– Просто она не пьет, – вставил Петр.
– Ты почему не пьешь? – Вика смотрела, прищурив глаза, на Марину. – А-а-а-а! – протянула, будто разгадала тайну тысячелетия. – Ты – беременна? Слава, она беременна?
– Понятия не имею. – Он пожал плечами, поднес пиво ко рту и сделал глоток.
