Острова. Вторая жизнь. Роман-фантастика - страница 14

Вот поэтому я подумал, что дедулька воевал и по привычке, таким образом, охраняет свои владения от воров или нашествия врага на его вотчину, но на мой нервный оклик Кайя не заметила моего волнения, а только захихикала и, изловчившись, ударила ногой по металлической верёвке. Дальше сделала удивлённо-радостное лицо и чего-то ожидала. А спустя две секунды, которые показались мне вечностью, начал греметь салют.

– Фу, – выдохнула она, – хорошо, что салют, в прошлый раз было пожёстче. У меня после того случая образовались синяки на всём теле.

– В вашу честь, гости дорогие, в вашу честь салют, – послышался сначала скрипучий голосок хозяина, а затем перед нами материализовался и сам шутник, довольно бессовестный беспредельщик, способный ради забавы на многое. – Проходите, пожалуйста, – продолжал разглагольствовать он, ловко ухватив меня за локоток.

Ефимыч оказался седовласым, седобородым старцем весьма добродушного нрава, не позволяющим оскорбить да унизить гостя. В его глазах читались всепрощающая скорбь, озорство и лукавство. Облик выражал покорность судьбе, одновременно открывая душу очень сильного и стойкого человека, прожившего долгую, интересную жизнь, полную приключений да неожиданностей.

– Он не наш, пришлый, – шёпотом сказала мне на ухо Ватрушка. – Он иноземец, но юморист замечательный: веселит компанию, устраивает свадьбы в потешном стиле, не гнушается похоронами и в этом случае смягчает горечь родственников усопшего, за что и ценим. – Это всё, что я понял из её бессвязной речи, полной повторений и ненужных подробностей.

– Проходите на веранду, – спокойно продолжал старец. – Сейчас вас угощать буду.

С этими словами он неторопливо направился в сторону дома, предварительно дёрнув за листик неизвестного мне дерева, после чего открылась входная дверь, ведущая в хижину.

Я не удержался и дёрнул за другой листик, после чего ощутил удар электрического тока и испуганно принялся оглядываться по сторонам, в то время как Ватрушка беспечно смеялась.

Мы воспользовались приглашением деда Ефимыча, прошли на веранду, я уселся на скамейку и с ужасом почувствовал, как она уходит из-под меня. Кайя опять рассмеялась, глядя на моё испуганное лицо и беспомощность, затем смилостивилась и ударила ногою в пенёк, находившийся рядом со скамьёй, после чего та приподнялась, немного покачалась и пришлась мне по росту; ну а далее из неё вдруг выросли спинка и удобные подлокотники, тем самым превратившись из скамьи в кресло.

Я не то чтобы был удивлён – мой разум отказывался воспринимать всё то, что вокруг происходит. Я уже не удивлялся тому, что скамья опять решила перепрограммироваться, и наблюдал лишь за непонятными явлениями физического смысла. Когда скамья опять поднялась, но теперь уже у Кайи, трансформировавшись в кресло, я успокоился и увидел, как створки стола раскрылись, изнутри вышла плита с дюжиной тарелок, затем створки захлопнулись со страшным треском, послышалось пипиканье, а тарелки, непонятным образом оставшись на столе, вдруг стали плавно перемещаться в сторону гостей.

Я подскочил на месте и не посмел после этого садиться на лавочку, напряжённо ожидая следующего коварного подвоха, а Ватрушка же, наоборот, улеглась на проклятую скамью, которая постепенно превратилась в диван, и начала пристально разглядывать предметы, находящиеся перед ней сервизы и изучать их. Она, как я понял, надеялась найти очередной подвох. Поняв всю силу и экспрессию местного народа, мне резко захотелось убежать от страха в уборную, что я моментально выполнил, но не до конца, поскольку там случился очередной конфуз и я вернулся обратно, стыдливо прикрывая причинное место, с которым случилась оказия.