Островитянин - страница 12

Вошел отец.

– Ты уже сняла с него одежду, а то она у него холодная и мокрая? – спросил он. Отец тащил за собой угря. Он втянул рыбу в дом, длины в ней было с этот очаг.

– Ничего себе. Так он что же, правда упал в море?

– Ты не видишь что ли, какую прекрасную большущую рыбину он сегодня поймал? И раз такая у него первая рыба, все у него будет хорошо, – сказал отец.

Потом он рассказал ей всю историю целиком – спас меня. С меня сняли всю одежду и дали сухую. Мне не понравились штаны, которые я получил, потому что они были уже поношенные и с заплатками. Чаю мне не досталось, зато мама дала мне миску каши с молоком, раз уж я так наплавался.

Настал замечательный день. Это было воскресенье. По какому-то делу из Дун-Хына пришла большая лодка. В то время про нэвуги[13] ничего еще слышно не было, хотя вскоре после того они уже появились. Как только лодка пристала в гавани, люди сказали, что там благородная дама; эта самая дама как раз и оказалась школьной учительницей. Услыхав такую историю, я ею ничуть не заинтересовался, потому что как раз в это самое время начал ходить с удочкой с пляжа на холм. Никто за мной тогда уже не следил, потому что я, по их мнению, был вполне себе здоровенный малый. И была у меня маленькая палка с привязанным на конце крючком. Любой из наших мальчишек вытаскивал из омута по двадцать налимов. Рыбалка никчемушная, но у нас были ручные чайки, и вот им налимы очень кстати.

Так вот, в понедельник, после того как с утренней едой покончено, парнишку в серых штанах было не сыскать. Девочки-подростки уже собрались в школу, а мелкого все не найти. За мной послали Майре, но она только отчиталась перед матерью, что я ушел искать налимов, а со мной за компанию еще двое: Шон Маред и Микиль Пегь[14].

– Сегодня пускай бродит, но завтра – помоги мне Боже, если он улизнет без моего ведома! – сказала мать.

Я пошел к своему пиньчику (это маленькая чайка) и отдал ему налимов.

Вернувшись домой, я был уже не настолько самоуверен, как в прочие дни. Почуял силки, которые расставила мне мать, и вот еще что: коротышка-ведьма из дома напротив уже была тут как тут, так что могла бы с удовольствием посмотреть на взбучку, которую мне предстояло получить – уж больно я изводил ее в то время. Да только моя мать была слишком хитра, не ведьме чета.

Когда девочки пришли домой из школы, мама стала задавать им вопросы, что за женщина эта учительница, покладистая она или злобная. И все сказали, что учительница – женщина замечательная и добрая, что она не била их и не шлепала. И вот тогда моя мать повернула всю эту историю на мой счет:

– Гляньте-ка на этого паршивца, который шляется весь день с самого утра, и того и гляди сверзится головою вниз в какую-нибудь яму, когда будет ловить рыбу для своей чайки. Так вот пусть парень знает, что лучше ему приготовиться завтра с утра пойти с вами вместе, с помощью Божией, – сказала она.

– Может быть, – сказала Кать, – он и завтра провернет с тобой такой же номер, раз ты его никак не наказала.

Она была самой развитой из всех сестер, и меньше всех я был к ней привязан.

– О, завтра-то он будет хорошим мальчиком, Кать, лиха беда начало, – сказала мама.