Штрейх бросает микрофон и машет рукой водителю своего танка. Сам он подбегает к ждавшему его Pz. III и влезает на башню. Как только полковник скрывается в люке, танк с десантом саперов на броне направляется к мосту. За ним – еще четыре машины.
Немецкие танки двигаются по лощине, поросшей высоким кустарником, скрывающим боевые машины полностью. Лощина выводит их прямо к мосту. Над немцами с ревом проходят несколько Су-2. Сверху танки видны как на ладони. Раздаются взрывы, самолеты пускают реактивные снаряды. Загорается один танк, второй, третий. Два уцелевших выскакивают из кустарника – в пятидесяти метрах въезд на мост. Прямо перед немцами, повернувшись к ним бортом, стоят советские БТ. Два выстрела в упор и два БТ разлетаются на куски. Немецкие танки идут вперед, один из них успевает сделать еще выстрел с расстояния не более десяти метров. Снаряд прошивает советский танк насквозь. Экипаж БТ успевает выстрелить в ответ. Немец вспыхивает. Последний немецкий танк, протаранив грузовик, прорывается к мосту, его башня разворачивается и пушка нацеливается на мост, забитый техникой.
– Водитель, давай прямо на мост, – кричал полковник Штрейх.
В этот момент слева от танка полковника Штрейха появляется КВ, ранее не видный из-за горящих БТ. Башня отвернута в сторону. КВ на полном ходу ударяет немецкий танк в борт, от удара тот меняет направление движения и вместо моста движется прямо в реку. Водитель не может остановить заскользившую по склону машину, и танк, накренившись, уходит в воду.
– Все из машины, – кричит Штрейх.
Первым из люка выскакивает наводчик. С берега и с моста раздаются несколько винтовочных выстрелов, раненый наводчик, бросается в воду и плывет. Остальные члены экипажа тоже выбираются наружу и пытаются доплыть до берега. Полковник покидает танк через боковой башенный люк, дальний от берега, поэтому пули его не задевают. Он сразу же ныряет и плывет под водой до тех пор, пока не понимает, что его легкие сейчас взорвутся. Он чувствует, как головой раздвигает какие-то стебли, и тут приходится выныривать. Оказывается, что он все-таки правильно выбрал направление, и теперь полковника скрывают прибрежные камыши. Он не видит, что происходит совсем рядом, но по выстрелам и вскрикам, догадывается, что русские добивают в воде его танкистов. Полковник пробирается по камышам дальше от моста.
КВ лейтенанта Озерова, протаранивший танк Штрейха, стоит у самого спуска к реке с рваной гусеницей. Экипаж осматривает повреждения. К танку подходит командир роты капитан Ряхин.
– Ну что у тебя, лейтенант? – спрашивает он Озерова.
– Да вот, товарищ капитан, гусеницу сорвало, но это ерунда, гусеницу починим. Полетели фрикционы левого борта и, похоже, что-то с дизелем.
– Мать честная, что ж ты так. Ты, конечно, герой, будем тебя к награде представлять. Но танк-то так угробить!
– Так, товарищ капитан! Машина сколько ж без ремонта… Я ж не разу не ремонтировался. А отмахали… Никакая техника столько не выдержит.
– Ладно, ладно. Твоей вины тут, понятно, нет. А вот мне что делать, если без тебя у меня пять машин в роте осталось?! Короче, слушай, лейтенант. Мы уходим, а тебя оставляем здесь, будешь мост охранять. Сейчас тебя ребята в сторону оттащат. Ремонтников дождешься, починишься и догоняй нас. Все, лейтенант, счастливо оставаться!
Капитан Рябинцев ошибся, когда сказал, что все десантники погибли. Не все. Из засыпанных стрелковых ячеек, из воронок, из прочих укромных мест выбираются легко раненые. Поняв, что все закончилось, большинство уцелевших безучастно сидят на своих позициях, курят, у кого оставался табак. Некоторые, наиболее сильные, отыскивают своих товарищей, тяжело раненных или убитых.
