От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России - страница 2

До начала «прямой линии» еще остается время. Олег Всеволодович достает из ящика стола какую-то папку и показывает нам «раритеты» – надписи и подписи известных людей.

– К слову, вот этот листок с пожеланиями редакции исписал Михаил Сергеевич. Он сидел так долго, писал, думал, мял листок в руке, опять писал. Один из наших сотрудников даже сказал ему: «Вот это вас, Михаил Сергеевич, и подвело» – «Что подвело?» – «Да многословие». Так ведь обиделся потом он. А вот другой автограф – Ельцина.

На листке бумаги теснятся ряды почти печатных букв, выведенных обычной шариковой ручкой. Писавший явно старался: то ли чтобы его потом смогли сразу понять те, кто будет читать, то ли просто пытался твердо держать ручку. Но не рассчитал: не хватило места под роспись. И он тогда расписался на обороте листка, поставив свой автограф на девственной белизне пустой страницы.

Как-то неожиданно звонит телефон. Хотя на самом деле все, конечно, ожидали этого первого звонка. Часы показывают 17.00. Отчетливо щелкает клавиша диктофона. Техническая организация «прямой линии» лежит на сотрудниках редакции – журналистах Андрее Савченко и Михаиле Колотушкине. Один ведет фотосъемку, другой отвечает за качество диктофонной записи предстоящего телефонного диалога. Записанные вопросы и ответы редакция впоследствии планирует поместить в одном из номеров газеты.

– Алло! Здравствуйте! Это «прямая линия»? Меня зовут Виктор Попов я студент биофака. Я прочитал в газетах, что в колониях Иркутской области действуют средние школы и ПТУ. Вы не скажете, какой процент осужденных подпадает под такое обучение?

– В Уголовно-исполнительном кодексе есть статья, согласно которой человек, не имеющий восьми классов образования, в обязательном порядке должен учиться. А если у него среднее образование, тогда по желанию. На сегодняшний день где-то процентов сорок из тех, кто отбывает наказание в колониях нашей области, – молодежь. В связи с этим мы открываем вечерние школы. Так что если вы закончите университет – я вас приглашаю, можете прийти работать к нам.

– Спасибо, Борис Леонтьевич. Можно еще один вопрос? Какая самая строгая по режиму тюрьма в Иркутской области?

– Самые строгие – седьмая в Ангарске и двадцать пятая в Вихоревке.

– А вы сами верите в перевоспитание за колючей проволокой?

– Я могу вспомнить свой тридцатилетний опыт работы в исправительной системе. Сто двадцать с лишним человек до сих пор пишут мне письма. Ни один из них больше ни разу не попал в колонию. Но многие исправившиеся не пишут, стесняются… Может быть, этому процессу перевоспитания сегодня мешает наша бедность: в первую очередь надо накормить, одеть осужденных. Раньше нам и коллективы помогали. Особенно заводы – имени Куйбышева и «Радиан». Человек освобождался и сразу попадал на работу. А это очень важно. Представьте – человек отсидел десять-пятнадцать лет и выходит на свободу. Конечно, ему нужна адаптация. А сейчас куда он пойдет? В кооператив его не возьмут, там свои есть. Бригад коммунистического труда тоже нет… Так что сейчас тяжело, очень тяжело перевоспитывать. Но я верю в перевоспитание.

– Большое спасибо. До свидания.

Возникает недолгая пауза. Новый звонок.

– Здравствуйте, я служащий, Маркелов Андрей Геннадьевич. Вопрос можно задать?

– Пожалуйста.

– В иркутской прессе регулярно встречается фамилия журналиста, пишущего об уголовно-исполнительной системе – это Александр Наумов. В то же время я знаю, что в ряде ведомств, в том числе силовых структурах, создаются свои пресс-службы. Меня интересует, как у вас построена система информирования населения?