От деревеньки Мосеево до Москвы. Воспоминания и размышлизмы - страница 3

В основном же обстановка в деревнях была нормальная. Уходя из дома, только вставляли палочку в пробой, чтобы показать, что никого нет дома. На замок же закрывали только когда в окрестностях появлялся цыганский табор.

Я рос в основном здоровым мальчишкой (щи да каша, молоко). Но, конечно, несколько и поболел. Пятилетним рыл я в огромном снежном сугробе норы и ползал по ним. Пришел домой – сам как сугроб. Заболел воспалением легких. Дед повез меня на санках в деревню Тепляшино, там был военный медик. Дал медик какие-то таблетки, а дед его заодно спросил – не наследственная ли болезнь рак. Медик (наверно, это был простой фельдшер) сказал такую чушь, что в возрасте матери мы тоже можем заболеть раком. Заставил меня много десятилетий помнить об этом.

Ну а мы, ребятишки, пошли по жизни дальше. Я сейчас зам. директора одного из московских НИИ. Люся – зав. кафедрой в тверском университете. Даже искалеченные Виктор и Вера Константиновы прошли по жизни хорошо, и в семейном, и в производственном отношении. Уверен, что это стало возможным только благодаря социалистическому строю, иначе мы бы просто не выжили.

Можно набрать в Интернете: Тайна гибели теплохода «Армения». Увидим много статей. Скопируем немного.

Когда на Красной площади 7 ноября 1941 года шел военный парад, у берегов Крыма случилась крупнейшая в российской истории морская трагедия Семьдесят лет назад в Черном море произошла самая убийственная в истории нашей страны морская катастрофа. 7 ноября 1941 года у крымского побережья гитлеровская авиация отправила на дно санитарный теплоход «Армения», на котором из осажденного Севастополя эвакуировались на Кавказ раненные, врачи и жители города. Сколько людей было на борту – никто в точности не знает. Но по оценкам специалистов – от 5 до 7 тысяч человек. В 2–3 раза больше, чем на печально знаменитом «Титанике»! В живых остались лишь единицы.

В память об этой трагедии, каждый год 9 мая ялтинские портовики выходят в море на место гибели теплохода «Армения», чтобы почтить память погибших в трагедии и возложить венки.

На «Армении» погиб и Ширяев В.М., эвакуировавший имущество НГБС из Ялты на Кавказ.

В других статьях описывается подробно последний рейс «Армении», путаница приказов, даже свидетельства немецкого лётчика, бомбившего теплоход, послевоенный поиск «Армении» на черноморском дне (не нашли).

В наследство от отца мне достались брезентовый ремень с ручкой (для опоясывания тяжёлого походного чемодана) и чёрно-белая фотография (молодой человек сосредоточенно смотрит сейчас на меня – куда и как пойдёшь? Он не узнает).

И ещё, конечно, гены мне достались.

Детство – почти всегда золотое, иначе разве только оно протекает в каких-то кошмарных условиях, типа Освенцима. Разумеется, из золотого детства я вычёркиваю войну. Получается период с 1946 по 1950 годы, с 9 до 14 лет. Немного. Сколько есть. То-есть было.

У меня оно было золотым, несмотря на бедность. Каждое впечатление – ново, неясно формулируются какие-то мечты о каком-то заоблачном далеке. А бедность не ощущается, было бы что-то поесть (“Щи да каша – пища наша”). И ты еще не слышал о таких штучках, как мороженое, мандарины. Лучшее лакомство – это когда перед обедом живот уже подводит – внеурочный кусок черного хлеба, посыпанный крупной солью.

Наша изба трехоконная (не пятистенка), в ней большая русская печь (отличное изобретение наших предков), и еще вспомогательная печь, только для дополнительного вечернего обогрева. Стены оклеены старыми газетами «Луковниковская правда». У деда с бабкой кровать (впрочем, бабка предпочитает спать на горячей печи), малышня спит зимой на скамейках, а летом на полу. На подоконниках герань. Изо всех щелей смотрят тараканы, черные и рыжие, шевелят усами. Тараканы безобидные существа, они только подбирают крошки, кухонные санитары. Они до того привычны, что я на спор съедаю пару жирных черных тараканов. А вот клопы – это напасть, не дают спать. Ежегодно производится их выморозка, когда зимой открываешь все двери и переселяешься к соседям (а потом они к тебе). Это помогает, но не надолго.