От истоков своих. Книга 1 - страница 28

Иван вспомнил свои ощущения накануне боя, когда ему хотелось зарыться в горячую, поросшую выженной травой землю, и устыдился.

– Вота, значитси, кака она, война-то… А япошек бить можно, не след страх свой перед имя казать!

В составе пехотной дивизии запаса Порфирий и Иван воевали второй месяц. Друзья считали себя уже опытными бойцами, многое умели и знали из военной жизни, даже характеры их изменились. Из простодушных, любопытных и доверчивых, стали они суровыми и сдержанными. Все понимали, что война закончится не так скоро, как бы хотелось. Все сочувствовали бойцам и жителям Порт-Артура с мая 1904 года находящимся в осаде. Но и здесь, снаружи осаждённого города было нелегко.

Японцы делали вылазки на расположение русских в основном ночью, проникали в землянки и вырезали всех, кто там находился.

– Опять на соседев справа японцы набёгли, всех порезали до единаго, инда страшно глядеть. Как жа теперя их бабы с малятами, на кого теперя им надеетси? Кого ждать? – переговаривались мрачно солдаты, потягивая самокрутки.

Бойцы дивизии были разного возраста. Умирать, конечно, не хотел никто. Но, если молодёжь шла в бой бесстрашно, то те, кто был постарше из вояк, симулировали всяческие болезни, стремясь обеспечить себе службу полегче да поспокойнее. Сорокалетним труднее было совершать марш-броски и лезть на сопки. Они пристраивались где-нибудь при обозе, кухне, в лазаретах или ординарцами при начальстве. Особенно бузили мобилизованные рабочие из городов, подбивая солдат побросать своё оружие и возвращаться домой к своим семьям. От одного окопа в другой передавалась байка о том, как группа таких вот воинов из крестьян повстречала колонну вновь прибывших новобранцев во главе с офицерами.

– А чаво, значится энта дорога на Россию идёть? – спросил один из группы солдат.

– Так ты в Россию собрался? А винтовки ваши где, собаки? А кто за дело государево сражаться будет? Дезертировать?! – вскричал офицер, оголяя шашку.

– А ты нас не «собачь», Ваше благородие. Да, какой из меня «стражатель», коды вона дома у мяне восемь ртов осталося? Кто об их озаботиться? Дитёв шестеро, мал мала меньше, жена хворая, да мать старая. Мяне землю пахать надобно, а не стражаться, – спокойно ответил солдат.

Дело это добром не кончилось: наказали беглецов и снова в окопы загнали.

Не понимали солдаты конечной цели этой войны, не было в их душах патриотизма. В русских газетах, с лёгкой руки императора российского, японцев часто называли макаками. Прижилось это прозвище и в российской армии.

– Для чё головы здеся кладём, стражаемся с «макаками» энтими? И земля округ чужая… Пушшай наш государь со своими генералами тута воюеть, коль у его надобность така, – ворчали вояки.

Стычки с противником были почти ежедневно. Иногда случались и настоящие сражения, в которых стрелять приходилось так много и часто, что приклад винтовки слегка обугливался. А четырёхгранный штык накалялся и чуть сгибался так, что его приходилось выпрямлять с помощью молотка после сражения.

Выстрелы гремели со всех сторон, пулемётные очереди прошивали пространство между противниками. Взрывы от артиллерийских орудий поднимали вверх столбы земли, разрывали в клочья тела солдат. Всё сливалось в один протяжный воющий и свистящий звук. Бойцы отважно карабкались на сопки под огнём противника. Бесстрашно бросались они в рукопашную, покрывая японцев отборной бранью. Крики русских «Ура!» и японцев «Уй-я!» или «Банзай!» смешивались с лязгом оружия и другими звуками боя. В сравнении с великанами-бородачами русскими японцы были много меньше по росту. Но сражались они ожесточённо, не жалея себя. Маленькие, юркие они бросались наземь и кололи штыками снизу, пока смерть не настигала их.