Мама очень хотела учиться, но у неё не было даже обуви, чтобы в зимнюю слякотную погоду дойти до школы. В семье была всего одна пара галош, поэтому на семейном совете решили, что в школу пойдет старший брат – Федор. Он должен был научиться писать и читать, а потом обучить этой грамоте остальных братьев и сестер. Но Федор учился спустя рукава и не смог научить чтению и письму остальных в семье. Затем отправили в школу старшую сестру моей мамы – Надежду, в этих же калошах, надетых на теплые вязаные носки, но история повторилась. Тогда послали в школу мою маму Варвару, самую юркую, сообразительную девочку в семье. Только она, приходя из школы, объясняла чему они учились в классе, показывала, писала карандашом на бумаге и в конце концов все домашние преодолели 4 класса , научились писать и читать.
Семье очень тяжело жилось после смерти дедушки Радиона. Бабушка Феодосия не работала в колхозе, так как у неё было шестеро детей, которых не на кого было оставить дома. Никаких выплат от государства в то время не было. Бабушка выкручивалась как могла, кормила шестерых детей овощами и фруктами из своего огорода. Самым же большим подспорьем было разведение индюков. В округе было много необработанных полей, в которых дети могли их пасти. Бабушка разводила около 200 индюков в год. Только моей маме доверяли продавать индюков на рынке в Болграде. Бабушка знала, что Варвара продаст товар по выгодной цене и принесет домой все вырученные деньги. Ведь мама знала, что от каждой принесенной копейки зависит жизнь братьев и сестер. Благодаря бережливому и расчетливому ведению хозяйства, общим усилиям всей семьи, удалось выжить и вырастить шестерых детей.
Дети подрастали и в семье решили самого старшего ребенка научить какому-то ремеслу, чтобы он в дальнейшем зарабатывал себе на хлеб. Брат мамы – Федор, целый год ходил в подмастерьях у портного в Болграде. С трудом оплачивали его обучение из скудного бюджета семьи. И каждый раз, возвращаясь, с занятий, мама спрашивала его, чем они сегодня занимались. Он все рассказывал. Как они обрабатывали шкуры, чтобы они были мягкими и податливыми шитью. Как снимали мерки с человека, выкраивали, резали, шили, штопали и украшали. Мама внимательно выслушивала, запоминала и научилась на практике применять свои навыки.
Прошел год обучения. Брат Федор, так и не научился шить изделия из овечьих шкур. А мама, не посетив ни одного занятия, научилась отлично шить. И всю жизнь мама шила – дубленки из овечьих шкур, шапки, безрукавки из шкур ягнят. Её мастерство так ценилось, что к ней приезжали заказчики из соседних сел. Папа всегда был маминым помощником в этой домашней артели. Помню всю жизнь, папа замачивал шкуры овец, потом долго их обрабатывал мелом, до тех пор , пока шкуры не становились мягкими и белоснежными, приятными на ощупь. Потом он долго выполнял подручную работу мамы, вырезал на полосках шкуры разные узоры, для украшения у безрукавок – карманы, воротники. А мама снимала мерки с людей, шила изделия. Отбоя не было от желающих. Я тоже непосредственно участвовала в этом процессе. Так как я была, как мама, быстрая, шустрая, с хорошей памятью, то мама меня посылала по селу сообщить очередным клиентам, что нужно прийти к нам в такой то день – на примерку изделия, или принести нитки определенного цвета или подкладочную ткань для дальнейшей работы. Все село меня отлично знало, а я назубок выучила, кто где живет. Прошло много лет с тех пор, но люди по-прежнему продолжают носить мамины изделия. А увидев меня издалека, люди вспоминают, как я девчонкой прибегала к ним и звала на примерки.
