– Благослови мать дитя свое, остаться земным существом – шепчет он, вспоминая бедную немолодую женщину, свою маму. – Как ты там поживаешь? Пусть хранят тебя силы земные, я всегда думаю о тебе. Свидимся ли?
Ему необходимо движение, и он летит в сторону долин Маринера. Вокруг него неведомый мир дышит и живет своей жизнью, так что мужчина чувствует себя внезапно упавшей с неба, лишней деталью забавной, но чужой декорации. Влажный ветер, возможно, со стороны равнины Эллады, рассеивает туманную дымку, кружит клочки тумана в разреженной атмосфере над валунами. Туманные обрывки, поднимаясь вверх, превращаются в огромные и тонкие танцующие столбы, наводящие мистический трепет. Хельг думает, как запечатлеть их на стекле. Его хронометр показывает шесть часов земного времени – необходимо возвращаться в жилые туннели, из-за повышенной радиации пребывание на поверхности Марса ограничено.
Когда он возвращается в город и, бросив свой дилижанс в мыльном тупике, (так прозвал он конечную станцию общих и доступных для всех летательных аппаратов – прозрачных, с тонкими стенками, как мыльные пузыри, и ненадежных по виду), бредет к центральной площади, окруженной домами-ракушками цвета махагони. Хельг не замечает, как в его сторону катит один из шустрых пузырей и выпускает на волю высокого робота с молочно-белой кожей, который нагоняет его своим летучим бегом у самых ворот, предваряющих эспланаду. Они недолго разговаривают – спорят, судя по голосам, продвигаясь по длинной улице без определенного рельефа.
Видно, что робот чем-то сильно огорчен и считает себя виноватым перед Хельгом: «Ты еще можешь вернуться на Землю», говорит он привычно и чисто по-марсиански добавляет – «Меня из-за сюда попал ты». У марсиан своеобразно протекают мыслительные процессы, мыслят и говорят они с конца. И разумная машина, бывшая до земной эпопеи марсианским созданием, скоро перестроилась на родной лад. «Время назад отмотать есть способ. Ты можешь опять стать землянином, погибнуть должен я только. Спасать меня было не надо тебе». Ясно слышно, как человек, отвечая, отрицательно качает головой и повторяет – «Старые, старые сказки».
Робот настойчиво теребит человека за локоть: «Будь осторожен. До тебя с предыдущим художником произошла непонятная история. Исчез загадочно он. Не нашли его, а, может, и не искали вовсе!» Хельг думает: «Да, в этом есть непонятные моменты. Странное дело – мне становится намного хуже в удлиняющейся галерее, где предыдущий художник поместил в ближнем закруглении несколько картин с изображением своего прошлого». Одна из них – пейзаж белокаменного города за обмелевшей рекой, когда-то впадавшей в круглое синее озеро с лебедями на фоне рыжих холмов и сливочного неба, вызывают необычные ощущения у землянина. Странно склоненные линии плакучих ив, ветвями падающие в узкие и глубокие вади, почему-то всегда напоминают художнику о смерти. В углу стоит медная труба, как объяснили Хельгу, его предшественник был единственным человеком на Красной планете, игравшим на двух музыкальных инструментах – тромбоне и флейте.
Человек и робот продолжают спорить, активно жестикулируя. И смысл речей, произносимым Хельгом, является следующий: «Если все переставить метами и изменить ход времени, я бы все равно спас тебя от смерти. Тут ничего нельзя поменять, дружище!».
Пойдем за ними. Заглянем еще дальше – как случилось, что эти двое оказались на Марсе? Вернемся на Землю, к недавним событиям, которые случились в Сингулярии с апреля сорок восьмого по майскую весну 2049 года.
