Она работала уборщицей в школе. И для меня она жила как барыня, какая у нее теплая комната, и сама она такая чистая, в фартучке. У нее и самовар был или чайник, нет, по-моему, самовар. И мы вот пьем чай, сидим у самовара, а она такая ухоженная, не похожа на деревенскую. Говорит так правильно, не так, как говорят в Рязани: «Грибы с глазами: их едять, а они глядять», вот они как-то это «-ять» выделяли. Нет, у нее этого не было, у нее была правильная речь. И она как барыня, а может, и бывшая барыня, дочь какой-то барыни, кто их знает. Или, может, из священной семьи. Линия родной бабушки Успенской Софии, маминой мамы, в Зарайске. Там у них в роду были в основном священники.
И вот мы переночевали и потопали в деревню, поехали на «кукушке» – паровоз сейчас его можно рассмотреть на выставке на Курском вокзале.
У нас сейчас в Москве есть выставка старых паровозов. Вот эти самые первые «кукушки» с длинной тонкой трубой. И на этой «кукушке» приехали – разъезд «Зеленово», и опять мы оказались в деревне. Вспомнились слова, как говорили односельчане маме: «Ну, ты теперь – жена инженера, заживешь! Ты теперь будешь как барыня», и так далее. Ну вот, мы приехали. Бабушка Маша нас встретила: «Ой, внучки!», обрадовалась, думала, мы будем за отца много получать, крышу починим, но надежды ее не оправдались.
Начали мы жить в деревне, и я продолжил учиться в школе. Брат тоже учился, естественно. Но я учился в 2-м классе, а он уже в 4-м. Ну, я не знаю, дело в том, что мы с ним не сидели в одном классе. Как было в школе образование построено? Класс, где с одной стороны сидят те, которые учатся по программе 1-го класса, а с правой стороны – 3-го. А потом в другой комнате был 2-й и 4-й классы. И были две учительницы Актямовы.
Когда мы приехали, бабушка нас встретила очень приветливо, сварила нам картошки, молоком нас угостила, у нее коза была. И мы начали тут жить. И пошли, записались в школу. Классная комната была небольшая, учеников 6 человек, я сидел близко к учительнице – стал писать крючки, закорючки, нолики. И все довольно быстро освоил. Чернил не было, свеклу натрет бабушка красную – свеклой пишем, вроде как красными чернилами.
Тогда уже начали писать не карандашами, а чернилами, но чернил не было. Значит, макаем в свекольный раствор и пишем всякие буквы. А поскольку в одной комнате сидели ученики 4 класса, невольно слушаешь, что там в 4-м классе преподают.
Учительница у нас была высокая и некрасивая, с большими крестьянскими руками. Она была относительно молодой женщиной. А ее старшая сестра с таким голосом важным была директор школы. Она все время говорила: «Дети, не шалите!». А помоложе нас учила писать, читать, считать, складывать слова: «Маша мыла раму», всякое такое по букварю. Я веселый стал, в школу с удовольствием бегаю.
Учительницы были две старые девы без мужей, как говорят в деревне, «вековухи». Одна вот старше была, которая преподавала во 2–4 классах, а другая помоложе. Я уже забыл, как их звали, но фамилии помню – Актямовы, известная школьная фамилия.
Школа была кирпичная. В школе еще работала дежурная или уборщица-техничка, она следила за началом и концом уроков, звонила звонком – пора нам с перемены возвращаться. Печку топила, чтобы тепло было детям. И вот такая была школа.
Наша учительница на балалайке играла и частушки пела: «А мой Коля разъезжает по канавам на коне», что-то вот в этом духе. И мы дети знали, что у нее был дружок Коля, поэтому она, наверное, и частушки пела про него.
