– Нет, что ты, дочка. Ты можешь общаться со своим отцом, когда тебе будет угодно. Я не вправе обижаться на тебя.
И Мира выдохнула.
– Фух, просто я переживала за твою реакцию, мало ли. Расстраивать тебя в таком интересном положении мне совсем не хочется.
– Не переживай, – коснулась я ее ладони и мягко сжала, – ты меня ни капли не расстроила. Наоборот, я очень рада, что ты успокоилась и больше не держишь зла на своего отца.
Отчасти я была виновата в том, что Мирослава убежала в тот день из дома с истерикой. Я не фильтровала свои выражения. И Сергей выбрал не тот подход. Не то время. Не то место.
Было бы куда лучше, если мы не были так резки и подготовили нашу дочь к разводу. Это бы нанесло куда меньший урон ее психике.
Но случилось так, как случилось.
Мира была зла на отца. Она даже слышать о нем ничего не желала. Удалила все фотографии с ним. Заблокировала его номер. И заочно возненавидела его любовницу и пока еще нерожденного ребенка.
Как мать я переживала, что ее обида на отца может сильно затянуться, врасти в нее глубоко корнями, и тогда она навсегда вычеркнет его из своей жизни.
Но я рада, что этого не произошло.
– И о чем же вы общались? – спросила я.
– Да так, – пожала Мира плечами. – Мы встретились на университетской парковке. Он предложил подвезти меня до Ромы, ну и я согласилась, – сказала она безрадостно, а потом дополнила: – Папа спрашивал о тебе. Мы всю дорогу говорили о тебе.
Я ощутила болезненный импульс в области солнечного сплетения. Даже дыхание перехватило, но вида я не подала.
– Небось косточки мне перемывали? – усмехнулась я сконфуженно.
А Мира навалилась грудью на край стола и умоляюще воззрилась на меня.
– Мне кажется, это еще не конец. Мам, ну правда. Ничего у вас не конечно еще. Если вы оба постараетесь, то можно всё исправить. Можно жить как прежде.
Такой неожиданный спич дочки вызвал у меня головную боль и сердцебиение. И есть мне резко расхотелось.
– А под «жить как прежде» ты что-то конкретное имеешь в виду? – спросила я с невозмутимым видом, отодвигая от себя тарелку с пирожным.
– Да, мама. Я имею в виду, что вы с папой можете сохранить семью, если приложите для этого усилия. Я всё понимаю, в ваших отношениях возникли трудности, но у кого их не бывает, скажи?
«Спокойствие. Только спокойствие», – мысленно говорила себе.
В напряжении я настолько сильно сжала десертную ложку, что казалось, она погнется в моих руках. А значит, спокойствие мое нарушилось.
И виной тому моя дочь, которая почему-то решила, что плевок в душу и рога на макушке в качестве декоративного украшения – еще не повод для развода.
– Мира, мне бы не хотелось обсуждать с тобой эту тему, но раз ты сама ее начала, то я скажу. Ты путаешь трудности в отношениях с изменами, которые длились на протяжении долгого времени и привели к беременности. Это далеко не одно и то же. Не простая интрижка, а осознанный выбор человека. После такого крайне сложно сохранить семью. Я бы даже сказала, что это невозможно, – с трудом, но я всё же фильтровала свои выражения, лишь бы не быть резкой и снова не обидеть дочь.
Хотя, по правде говоря, меня так и подмывало сказать об ее отце и его беременной любовнице всё, что я о них думаю…
А думала я исключительно матом. Забористым таким. Отборным. Как заправский дальнобойщик.
– Невозможно спать на потолке, а всё остальное очень даже возможно, – Мира упрямо соревновалась со мной в технике убеждений, вот только ее техника прихрамывала на обе ноги. – Я прочитала кучу статей, где говорится о том, что процент измен в браке гораздо больше процента разводов. Соответственно, большинство пар находят в себе силы, чтобы простить изменщика и жить дальше вместе, не возвращаясь к прошлому. У них получается сохранить семью. И у вас с папой получится. Только прости его за всё. Пожалуйста. Я так хочу, чтобы вы были вместе. Вы же созданы друг для друга и столько всего вместе пережили… Глупо рушить всё это, не попробовав даже поговорить друг с другом нормально.
