И вот сейчас Майя и Эдуард устрашились одного и того же – интима между единокровными братом и сестрой. Только ирония, если не сказать – водевильность, ситуации заключалась в том, что Майя опасалась связи Ольги и Марата как отпрысков Петра, а Эдуард – как своих кровных детей!
Не в силах произнести ни слова, супруги наконец растерянно уставились друг на друга. В голове у них проносились схожие мрачные мысли. Они корили себя за наплевательское отношение к увлечению дочери, задавались вопросом, далеко ли зашло у неё с Маратом, и ужасались от понимания того, что единственный путь выйти из свалившейся на них кошмарной ситуации – это обнажить правду!
Эдуард, первым не выдержав испытующего взгляда жены, сгорбился на стуле и уставился в пол. Он был обуреваем навязчивой думой о том, что перед тем, как сделать признание Майе, ему прежде придётся всё же каким-то образом переговорить с Верой.
Майя же выпрямилась в кресле, впрессовалась в его спинку и смотрела не мигая поверх мужа. Потому что понимала, что сообщи она сейчас Эдуарду о том, что Ольга не его дочь – и в момент будет разрушена её благополучная семейная жизнь. Жизнь, построенная на обмане. А ведь так долго всё это длилось, что она уверовала в невозможность того, что когда-то её секрет раскроется. До того уверовала, что даже порой в досужих разговорах назидательно произносила банальную фразу о том, что всё тайное обязательно становится явным.
Постепенно к Майе стало возвращаться самообладание. Она даже вдруг подумала, что вот ведь настигла её ситуация, затасканная в телевизионных сериалах! А истории эти своими избитыми сюжетными ходами вызывали у неё такое раздражение, что она подчас сердито вырубала телевизор. Но сейчас-то это была не сериальная байка, это случилось с ней! И тут она хмуро усмехнулась про себя тому, что в мыльных операх этих проблема, как правило, ещё и благополучно разрешается, ибо под конец выясняется, что в действительности-то никакого кровного родства между влюблёнными и не было вовсе! «Но это не наш случай», – обречённо вынесла она мысленный приговор по этому делу.
Но ведь и Эдуарду пришла в голову мысль о сериальной интриге! «Сюжетик-то прямо из ящика», – мрачно подумал он. Только вот ведь, не зная о своём бесплодии, он считал возможным то, что не имело под собой никаких оснований!
Наконец Майя нарушила молчание:
– Ужас… Кошмар…
– Да уж, – промямлил Эдуард. – А…а что ты имела в виду?
– Я?
– Да, ты…
– А ты? – оправившись от первоначальной растерянности, пристально взглянула Майя на мужа. – У тебя же слова в горле застряли. Я-то просто оторопела от неожиданности. От того, что Петя умер, что наши дети встречаются. А почему тебя удивила моя реакция?
– Нет, просто ты так это произнесла… Как будто бы с каким-то подтекстом…
– Да никакого подтекста! – в хорошо знакомой Эдуарду наступательной манере отчеканила Майя.
А он сжался от её тона и робко пробормотал:
– Я думаю, мы должны поехать к Вере…
У Майи забилась жилка у виска. Она вскочила с кресла и стала выписывать круги по комнате, не переставая повторять про себя: «Наказание! Наказание! Наказание!»
Эдуард же, поднявшись со стула, как будто прирос к полу. Сердце его бешено колотилось, но он сконфуженно улыбался.
Майя остановилась и, давя бушующее внутри неё беспокойство, нарочито хладнокровно проговорила, не глядя в сторону супруга:
– Вот как оно бывает! Пути сошлись! Аразошлись-то ещё там, в России. После такой дружбы…
