В конце концов, она сдалась и приняла его в свою жизнь. Мишка не помнил кто он и откуда, где его родители и куда он идет. Знал только свое имя ― Тиккри. Анжле больше нравилось называть его Малышом. И гладить по щеке. Как сына.
Всю весну и лето прожили они на лужайке в лесу, охотились, смотрели на звезды и пели только им понятные песни. Без слов и музыки, но такие дивные, что убаюкивали сами себя.
Тиккри очень нравилось рассказывать ей о своих снах. А видел он каждую ночь большую воду, нырял в нее и ловил рыбу. Вокруг были величественные ледники, и все было белое. На краю одной из таких льдин стояла, так похожая на него, медведица. Она долго смотрела ему в глаза, потом разворачивалась и …исчезала. Тиккри очень хотелось ее догнать, но всегда просыпался в этот момент. Это делало его самым несчастным мишкой на свете.
Анжле слушала его с любопытством и молча, кивала головой, как бы соглашаясь с рассказчиком.
Медвежонок говорил, что придёт время, и он отправиться на поиски медведицы. В эти моменты что―то больше вселялось в его сердце и наполняло все внутри ярким светом, похожим на огненный шар.
Оно росло и росло, пока однажды не стало таким огромным, что Тиккри больше не мог находиться на лужайке.
В этот день они мало говорили. Анжле все было понятно и без слов. Пора в путь. Тиккри вырос и нужно его отпустить. Она снова погладила лапкой его по щеке и повторила:
– Малыш, я навсегда запомню твою красоту, ― невидимые слезинки выкатились из ее глаз, ― тебя заждались, Тиккри. Уходи.
Медвежонок кивнул ей на прощание и побежал вперед.
Над головой Тиккри мелькали звезды. Далекие и немые, как песня кошки и медведя, как сны, похожие на бескрайнее небо.
Тиккри знал, что там, на льдине, непременно встретит медведицу из своего сна. Она обязательно его дождется. Кошка никогда не обманывала.
― А почему по пять человек в группе? ― спросил Илья, скорее от скуки, чем из интереса.
– Психологи говорят, что так проще сдружиться. Наш мозг легко запоминает пять или семь единиц информации.
– Гриш, не занудствуй, ― Варя поднялась с коряги и помешала палкой угли в костре, ― Давайте тарелки, картошка испеклась.
Трое мужчин протянули пустые железные чашки. Варя быстрыми движениями накидала в них по несколько картофелин, затем сняла с небольшой импровизированной плитки чайник и разлила кипяток по кружкам. Заварка кончилась два дня назад, поэтому пили просто воду.
На острове они уже три недели, продукты почти все съедены. На природе, где чистый воздух и физическая активность выше обычной, у всех появился зверский аппетит. Варя и Лена, жена Илюши, старались быть экономнее, но мужчины в первую неделю вели себя как дети. Они беззаботно грелись на солнце, купались в реке и съели почти все запасы.
Когда в мешке осталось двадцать картофелин и пол бутылки подсолнечного масла, у женщин началась паника: как прожить еще неделю? Гриша сказал, что у них есть удочки и капкан, будут добывать пищу самостоятельно. Варя, усмехнулась, но промолчала. Ее муж типичный холеный москвич, который ни разу не был не то что в диком лесу, даже в метро он не спускался уже несколько лет. Черт дернул ее согласиться поехать в этот лагерь.
– Хороша! ― Костя доел свою порцию картошки и отправился спать в палатку. Как он вообще оказался с ними здесь? Бесполезный лишний рот.
– Утром пойдем за реку, ― Гриша вошел в роль старшего в отряде, ― Костя останется с женщинами, а мы с Илюхой поставим капкан. Вы тут тоже походите по местности. Может ягоды какие найдете или грибы.
