От создателей Большой Игры - страница 20

Оказавшись на улице, я столкнулся с тривиальной дилеммой трехмерного игрового мира, а именно: куда переместить своего героя в рамках дальнейшего развития сюжета. В связи с тем, что город мне знаком не был, никаких традиционно сложившихся способов впустую потратить здесь время в моем арсенале не имелось. Да и как с пользой здесь его провести – я тоже не совсем себе представлял. Можно было, конечно, вернуться в съемную квартиру и провести вторую половину дня в одиночестве за благородным чтением книг, но такого времяпрепровождения у меня было с избытком в последние пару десятков месяцев. Поэтому я решил воспользоваться декорациями большого города и провести вечер где-нибудь в общественных местах.

Есть некоторое количество универсальных типов мероприятий, которые могут дать интересный досуг практически в любой заселенной точке планеты. К ним относятся, во-первых, осмотр достопримечательностей, или, проще говоря, интересных мест, которые раньше не видел, и, во-вторых, поглощение пищи, которую раньше не пробовал. Огромные массы людей перемещаются по планете в свободное от продуктивной деятельности время в рамках именно этих мероприятий. Видимо, одна из основных функций Большой Игры – получать новые впечатления в той или иной форме. Не желая спорить с ее закономерностями, этим я и решил заняться.

Город, в котором я собрался жить, по какому-то всеобщему установлению славился своей архитектурой. Архитектура эта была относительно молодая, по европейским меркам даже, можно сказать, современная. Сделанная за раз по проекту и, на мой неискушенный взгляд, достаточно однообразно. Но в нашей большой стране было общепринятой традицией, несмотря ни на что, архитектурой этой восхищаться, причем до такой степени, которая позволяла местным жителям пренебрежительно относиться ко всем остальным городам своей родины.

Всего лишь двухчасовая прогулка позволила мне настолько привыкнуть к местному характерному стилю, что повторяющиеся без конца виды перестали приносить радость получения новой информации, что с учетом потраченной на передвижение энергии неуклонно привело меня в заведение общественного питания. Им стал ресторан на центральной улице, выбор на который пал исключительно на основе презентабельности его внешнего вида, специализации на приготовлении стейков, которая следовала из его названия, и моей приверженности к поглощению такого рода блюд. Вечер только начинался, поэтому заведение было полупустым, а ассортимент свободных столиков широк. Я выбрал место в углу, лицом к залу. Подошедший официант, не успев даже всучить меню, получил от меня заказ на большой стейк и бокал виски.

В соответствии с моим пожеланием напиток мне принесли сразу, поэтому к тому моменту, когда передо мной оказалось мясо, я находился уже в настолько приподнятом настроении и с таким сильным чувством голода, что первые его куски показались мне самым вкусным яством из тех, что я пробовал за всю свою жизнь. Возможно, это было и предвзятое суждение, тем не менее стейк был и впрямь отличным.

Пока я наслаждался простыми аспектами своей реальности, заведение заполнялось, и вскоре почти все места были заняты.

За соседним от меня столиком оказался парень примерно моего возраста, который так же, как и я, коротал вечер в одиночестве. Кроме этого факта мое внимание привлек неожиданный мысленный затык, с которым я столкнулся, когда назвал его про себя словом «парень». Дело в том, что, поскольку данный персонаж совпадал со мной по полу и возрасту, он как бы входил в тот подвид, к которому причислял себя и я, а следовательно, его определение автоматически становилось и определением моим собственным. А я как-то внутренне не был согласен с тем, чтобы меня называли «парень». Поэтому я мысленно начал примерять к нему, а вместе с ним и к себе, различные возрастно-гендерные определения и с удивлением обнаружил, что не могу найти такое, которое меня бы полностью устраивало. Если «парень» звучало слишком фамильярно и, на мой взгляд, все-таки не совсем соответствовало нашему возрасту, то «молодой человек» не подходило, поскольку такое к нам обращение звучало гармонично только из уст женщины за сорок, «мужчина» отдавало очередью в ЖЭКе или паспортном столе, а «мужик» было слишком алкогольно-пролетарским.