Если сотрудник решает все-таки остаться в компании, то независимо от выбранного пути наступает второй этап – этап адаптации. Человек перестает так остро реагировать на окружающую действительность и приходит к выводу, что хотя это все и ядерный маразм, но адаптироваться и работать можно. На этом этапе еще не все пропало и человек для нормального мира еще не окончательно потерян. Но вот потом наступает самое страшное: привыкнув к такой вот извращенной действительности, специалист не просто начинает считать, что так жить хоть и сложно, но можно, а начинает верить, что так и надо работать. В таком случае его уже не спасти. Происходят необратимые изменения в мозгу. Больше его никуда работать не возьмут, потому что он нигде работать больше не сможет.
Вот именно поэтому я призываю тебя, Андрей, не ходить туда. А если все-таки пойдешь, то будь осторожен, есть вероятность, что это будет твой последний карьерный шаг, – с торжеством в голосе окончил Максим свою речь.
– Веселая перспектива, – признался я. – А ты на каком этапе?
– Я на втором. Честно говоря, есть все-таки один обнадеживающий момент. Те, кто остался, необязательно должны скатиться к приятию новой действительности как данности. Есть некоторая часть работников с высокой степенью осознанности и самоиронии, которые прикалываются над системой и могут существовать в ней неограниченное количество времени без риска быть испорченными. Этакие интеллектуальные панки. В общем, в нашем колхозе работают панки, роботы и те, кто еще не определился.
– Ну вот видишь, не все, значит, так уж плохо, – выразил свою надежду я.
– Странно, – удивился Максим. – Честно говоря, я ждал более бурной реакции на мои инсайдерские откровения.
Мой собеседник выглядел раздосадованным, воодушевление собственным ораторским искусством сменилось на разочарованную замкнутость, вызванную равнодушием неблагодарного слушателя, в данном случае меня. Максим даже не подозревал, насколько ему или любому другому человеку в этой огромной компании далеко до уровня осознанности и самоиронии, которые свойственны антивирусу, то есть мыслящей программе, то есть мне.
– Максим, ты не расстраивайся, что я не испугался, – начал успокаивать его я. – Ты очень все красиво и доходчиво рассказал. Но дело тут исключительно во мне. У меня особенность такая психологическая есть. Я, как бы это сказать, не очень верю в объективно существующий смысл вообще всего, что происходит в этом мире. Для меня это как бы все игра, и чем замороченнее, тем, наоборот, лучше. Да и на результат мне плевать, все равно результат у нас у всех в этой игре один.
– Ну так-то да, – согласился он. – Значит, не отговорил?
– Не, не отговорил.
– Ну ладно. Я, как говорится, сделал все, что мог, и умываю руки с чувством выполненного долга. Ты вроде дядька осознанный и пострадать сильно не должен. Так что давай, может, я тебе тогда советом каким подскажу. Ты с кем уже встречался?
– С кадровичками встречался: какой-то девушкой – не помню, как зовут, – и Аллой, – начал перечислять я.
– Ну, это понятно. От них ни толку, ни решений, но быть должны – суппорт как-никак. Девочку, которую ты не запомнил, кстати, Дарина зовут. Хорошая, но бестолковая.
– Еще с Сергеем.
– Ага, как прошло?
– Ну, судя по тому, что хотели повстречать еще и с директором по продажам, хорошо, – высказал я догадку.
– Это не факт! – осадил меня Максим. – Этот человек панически боится принимать решения, так что какое бы мнение у него ни было, он предпочтет свалить ответственность окончательного вердикта на кого-нибудь другого. При этом на этот вердикт он попробует повлиять только в том случае, если ты ему действительно понравился. Поэтому все-таки важно, как прошло. А вообще, что ты о нем думаешь? Ведь если с ним встречался, то он в начальниках у тебя потенциально ходить должен.
