От Сталина до Путина. Зигзаги истории - страница 20

Василий там заменил на компьютерной верстке первой полосы «Согласие» на «Мы и время» – и уникальный номер чикинской газеты отправился в типографию Белорусского Дома печати. На там почему-то его выпуск затормозили. Я напросился под вечер на прием к директору Дома. Он, разложив при мне полосы газеты, стал рассуждать:

– Так, я это напечатаю, ельцинское Министерство иностранных дел России направит ноту главе Белоруссии демократу Шушкевичу, и меня пинком под зад выставят на улицу.

– Вы, – из моих уст вырвалось, – как руководитель типографии, не обязаны отвечать за содержание печатающихся у вас газет.

– Да, – наморщился директор, – не обязан. Ну, а если – нота с угрозой отключить российский газ нашей республике?

При сей его фразе в кабинет заглянул главный инженер:

– Павел Петрович, сегодня, между прочим, родился дорогой Комсомол, который нам дал путевку в жизнь.

Директор расправил морщины на лбу:

– А что ж ты не несешь «Зубровку»?

– Как не несу? – возмутился главный инженер. – Одна нога здесь, другая – там!

Сорокаградусная «Зубровка» разогрела души двух бывших комсомольских секретарей. Они, выяснилось, к тем, кто разрушил СССР и к тем, кто ныне пытает граждан ублюдочными «реформами» в якобы независимых республиках, относились так же, как и я. В конце концов, директор провозгласил:

– Орденоносный ВЛКСМ – не лыком шит. Огонь по пакостной демократии! Крамольный для Ельцина «День» печатать в честь Дня Комсомола!

Под стотысячный тираж «Дня» с названием «Мы и время» мы с Василием купили целый купейный вагон в скором поезде Минск – Москва. Молодые друзья Виктора Чикина помогли нам перевезти уйму пачек с газетами из типографии на склад в неприметном дворе, а потом – на площадь перед железнодорожным вокзалом. Оттуда тонны пачек наша компания перегрузила в фургон, которому надлежало развозить по перронам продукты для вагонов-ресторанов. Из фургона пачки были перенесены в зафрахтованные купе, и мы с Василием доставили их на Белорусский вокзал Москвы.

Выход запрещенного «Дня» в любом виде ждали и его читатели, и энтузиасты-распространители в разных городах. Поэтому Тамара Сащенко так успешно распродала тираж «Мы и время», что не только окупила все расходы на его печатание и транспортировку, но и одарила коллектив несуществующей де-юре редакции денежным довольствием. Приличным по той поре.

От погрузок-разгрузок в Минске мне и Василию позволили очухаться. Второй нелегальный номер «Дня» под шапкой «Согласие» поехали издавать в Липецк Евгений Нефёдов и Александр Лысков. В тот ноябрьский день 1993-го, когда они укладывали тираж в грузовик, я получил свидетельство о регистрации новой нашей новой газеты – «Завтра». И с ним, набравшись наглости, попёрся в центр Москвы – в переулок напротив Государственной консерватории – в бедствующую типографию железнодорожного министерства «Гудок». Заключать договор на печатание свежеиспеченной газетёнки. Директор типографии обрадовался деньгам, которые я готов был немедленно внести в кассу, договор подписал и нашими публикациями не поинтересовался. И его, сорокалетнего здоровяка, через пару дней после выхода первого номера «Завтра» уволили «по состоянию здоровья».

Слухи о расправе над директором «Гудка» дошли до типографий городов Центра России. Но не достигли Сибири. Туда мы с Александром Прохановым и полетели – в Красноярск к его друзьям: первому коммунисту края Владиславу Юрчику и маститому писателю-журналисту Олегу Панченко. По их протекции меня принял директор красноярской типографии, и я вручил ему заявление: