От Сталинграда до Днепра - страница 23

Главное преимущество кочующего минометного расчета – оперативность: не успеет враг освоиться на новой огневой, как мы его тут же накроем своим навесным огнем. Из-за постоянной нашей кочевки мы были неуловимы для фашистов.

Через дивизионную газету «Вперед!» нашу тактику кочующего миномета распространяли по всем минометным ротам дивизии.

Одно неудобство: очень тяжело минометчикам таскать на горбу вьюки. Особенно неудобной ношей мне казался ствол. Отшлифовался о грубое сукно, блестит, как никелированный, и мало что тяжелый – двадцать килограммов, так еще и выскальзывает из рук, как налим.

Надумал я таскать ствол за собой на поводке. Привязал веревку к шаровой пяте – и вперед! Ствол скользит по мерзлой земле, а по снегу даже обгоняет меня. Вот благодать-то! Комроты Бутейко увидел, как ловко я теперь передвигаюсь, и говорит:

– Следи только, чтобы чехол со ствола не слетал, а то песком забьешь ствол и зеркало испортишь.

Я рад-радешенек, что комроты вроде бы одобрил мою идею. Но радоваться пришлось недолго.

– Раз такое дело, – продолжает Бутейко, – придется наводчикам вменить в обязанность таскать еще и лоток с минами!

– Есть! – говорю.

Теперь у меня «на поводке» двадцать килограммов да на горбу двадцать два. Товарищи хохочут: «Что, не удалось посачковать, Мансур? Хохол оказался хитрей татарина?»

Но это юмор, на который солдат неистощим даже в самой трудной обстановке. Обстановка же была тяжелейшая. Редко выпадали дни, чтобы в расчете, как положено, было пять человек. Потери мы несли большие: личный состав роты обновился уже дважды. Четвертого номера мы имели от случая к случаю, а о пятом и мечтать забыли. Сами таскали на себе и мины, и лафеты, и плиты. А надо было, так и вдвоем управлялись. Лишь бы только все до единого миномета вели огонь по врагу!

Но все же у нас потери были меньше, чем в стрелковых ротах. У тех обновлялся личный состав в течение недели-двух. Каждую ночь к ним приходили маршевые роты с пополнением. С тех пор я перестал бояться оставаться с полутора-двумя десятками уцелевших товарищей, надеясь, что «конвейер маршевых рот» будет работать до тех пор, пока мы дойдем до самого Берлина.

Трогательно было ощущать их заботу о нас – минометчиках. Они сами запасались минами, заранее в своих окопах готовили площадку для установки миномета: наше близкое соседство поднимало у них боевой дух. За наши стволы-трубы они прозвали нас «самоварниками»… Поэтому в минуты затишья мы бывали частыми гостями в стрелковых ротах.

Однажды стрелки встретили меня строгим предупреждением, что на переднем крае фашистов появился снайпер – уже семеро наших неосторожных солдат поплатились жизнью. Сел я рядышком с убитыми солдатами и призадумался… Снайпера надо уничтожить!

Сходил в свою роту и рассказал о снайпере Суворову: вот бы, мол, его обнаружить!

– Нашему бы теляти!.. – непонятно усмехнулся Павел Георгиевич. – Трудненько это делается, Мансур!

Единственный способ обнаружения у нас был – наблюдение через «перископ разведчика». Я вооружился тем перископом, вернулся в стрелковую роту и приступил к длительному и трудному наблюдению фашистского переднего края и нейтральной полосы.

Сколько ядовитых реплик о бесполезности моей затеи выслушал я в тот день! Воронки, трупы, изуродованная техника – в этом хаосе обнаружить притаившегося снайпера – иголку в стоге сена найти! Сотый раз шарю перископом по бесконечной равнине, фиксирую в памяти контуры подозрительных кочек.