От власти идеи – к идее власти. Из истории Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС - страница 63

Сталинская критика состояния истории большевизма имела непосредственное отношение к деятельности Института Маркса-Энгельса-Ленина. Во-первых, потому что журнал «Пролетарская революция» был органом Института, в редакцию журнала входил директор ИМЭЛ. Во-вторых, критика Ярославского относилась к Институту, поскольку в подготовке четырехтомной истории партии участвовали его сотрудники. В-третьих, в томах Сочинений Ленина и «Ленинских сборниках» «выдающиеся заслуги» Сталина не отмечались. В них значительное место занимали люди из ленинского окружения, позже примкнувшие к оппозиции. Следовательно, вопрос о «троцкистской контрабанде» в изданиях ИМЭЛ должен был быть неизбежно поставлен для общественного обсуждения.

Ждать долго не пришлось. В центральном органе партии, газете «Правда», появилась статья «“Взрыв” государства и диктатура пролетариата», подписанная шестью авторами (А. Ангаров, З. Атрофян, Я. Берман, П. Блинов, М. Доценко, И. Суворов). В ней были подвергнуты критике примечания к IV тому «Избранных произведений» В. И. Ленина218. Продолжая поиск троцкистских ошибок в работе ИМЭЛ, Андреасян и Пескарев обнаружили их и в примечаниях к XIV тому Сочинений Ленина, написанных Н. Овсянниковым219. Дирекция ИМЭЛ, согласившись с обвинениями, уточнила, что ошибки были совершены в период, когда директором был Каменев220.

Дирекция ИМЭЛ расценила сталинское письмо как новый этап в работе Института. «Указания, содержащиеся в письме т. Сталина, – говорилось в отчете Института, – имея огромное значение для всего нашего теоретического фронта, являются той основой, на которой Институт перестроил свою работу»221.

После длительного перерыва, в 1933 году было возобновлено издание «Пролетарской революции». Изменился состав редакционной коллегии. В нее вошли В. Кнорин (ответственный редактор), Е. И. Короткий, П. Н. Поспелов (ответственный секретарь), К. Ф. Сидоров, И. П. Товстуха. Изменились характер и тематика публикуемых материалов. Редко стали появляться серьезные аналитические работы, вовсе исчезли дискуссионные статьи, все скупее стала информация о деятельности Института.

27 мая 1937 года редакция журнала собрала совещание историков партии, в котором участвовало 43 человека. С основным докладом выступил Кнорин, давший неудовлетворительную оценку работе журнала. Недостатки состояли в том, что журнал выходил всего 1–2 раза в год, содержание публикуемых материалов не отличалось актуальностью. Особо подчеркивалось, что ни один из важнейших вопросов, поставленных Сталиным, журнал не осветил. Ответственный редактор пожаловался на то, что историки не дают нужного материала, раскрывающего социальные корни, причины уклонов и возникновения оппозиционных групп в партии. Сотрудник редакции Рыклин уточнил, что в Москве проживали 62 историка, которые могли бы писать для журнала, но никто из них ничего не написал. Адоратский укорял Институт истории в нежелании сотрудничества с ИМЭЛ. О причинах такого положения умалчивалось. Определенный намек высказал Соколов, отметивший, что раньше довольно часто устраивались собрания и совещания ученых, существовало Общество историков-марксистов, а ныне все это прекратилось, значительная группа историков оказалась врагами народа222.

Главное направление перестройки работы Института состояло в очищении кадров от «примазавшихся контрреволюционных лиц». В декабре 1933 года в ИМЭЛ была проведена чистка партийной организации. Подводя итоги своей работы, комиссия по чистке отметила заслугу дирекции Института в том, что она провела решительную борьбу по ликвидации остатков «контрреволюционной рязановщины» и «меньшевистских и троцкистских элементов» (Рубин, Николаевский, Тер-Ваганян, Рохкин и др.). Но этого было явно недостаточно. Общеинститутское и цеховые партийные бюро выявили теоретические и политические ошибки в публикациях ряда сотрудников (К. А. Попов, Кардашев, В. Е. Корнеев), в деятельности польской редакции «Z pola walki» («С поля борьбы»). Бюро разоблачило «контрреволюционный троцкизм и двурушничество» Брауна, примиренческое отношение к антипартийным взглядам (Гармс, Гениш, К. Шмидт, Герет Фрейлих, Гольда Фрейлих, Зауэр, Нейбауэр, Штаммер, Шевес), академизм и аполитичность (Цобель, Заходеев, Удальцов). Комиссия исключила из партии заведующего издательской частью Георгиевского за срыв производственного плана, а также трех научных сотрудников первого разряда – по политическим мотивам