– Что ты, Юль… Какая жилплощадь… Да меня даже на очередь ставить не стали! Посмотрели в паспорт, увидели штамп о регистрации брака и на дверь показали! Идите, мол, девушка, идите! Пусть ваш муж и обеспечивает вас жилплощадью, на то он и муж! Ты же помнишь, я за Гришу вышла, как только мне восемнадцать исполнилось…
– Да помню, помню… Как не помнить-то? Я тогда еще позавидовала тебе… Была Иванова и сразу стала Покровская! Просто украшение какое-то, а не фамилия! Как у графини какой!
– Мам… – вдруг вступила в их диалог Даша, отвернувшись от телевизора с мультиком, – а ты что, раньше Иванова была, да? Как тетя Юля?
– О! – удивленно хохотнула Юлька, глянув на Варю. – Смотри-ка, очнулась! Я думала, она мультик смотрит и не слышит ничего, а она сидит уши греет!
– Ничего я не грею, теть Юль… – обиженно протянула Даша. – Я просто спросила… Правда, что мама Иванова была? Как вы?
– Была, Дашка, была… И твоя мама Ивановой была. Там все Ивановы, которые безымянными в детдом попадают…
– А безымянными – это как?
– Ну как-как… Вот так. Да и зачем тебе знать, как? У тебя, слава богу, и мама, и папа есть. Имя есть, фамилия есть. Хотя Иванова – тоже неплохая фамилия… Не Козлова, и слава богу! И на имена приличные детдомовские тетеньки расщедрились, правда? Юлия, Варвара – звучит! А могли ведь как-нибудь стрёмно назвать… Евлампией какой-нибудь или Агафьей… Или Евдокией, к примеру!
Юлька помолчала, обдумывая сказанное, потом расхохоталась звонко:
– Представь, Варь, была бы я теперь не Юля Иванова, а Дуня Козлова, ага? Вот бы житуха была… Детдомовские бы еще на корню затравили…
Юлька вдруг перестала смеяться, повернулась испуганно к Даше:
– Эй, ты чего? Опять плачешь, что ли?
– Доченька, что случилось? – участливо потянулась к девочке Варя, видя, как та быстро утирает ладошками щеки от слез.
– Ничего, мам… – тихо всхлипнула Даша. – Просто я в детдом не хочу… Мне страшно, мам… А вдруг, если нам совсем негде жить будет, нас с Мишкой в детдом заберут?
– Не заберут, Дашенька, что ты! С чего ты взяла?
– Но ты сама только что с тетей Юлей говорила, я же слышала…
– А уши греть меньше надо, Даш, тогда и жить легче будет! – досадливо произнесла Юлька, мельком глянув на Варю.
– Правда не заберут, мам? – проигнорировав Юлькино замечание, тихо повторила девочка.
– Правда, Дашенька! Я вас не отдам, что ты! И не думай даже! Не отдам… Или… Или сама с вами туда пойду…
– Так тебя же не возьмут, ты взрослая!
– Ну и что! Я все равно рядом с вами буду, в любом случае! Хоть уборщицей, хоть нянечкой… Я же ваша мама, ты что! По-другому просто быть не может!
– А почему же тогда… Почему же твоя мама тебя бросила? Ведь она тоже мамой была?
Юлька хмыкнула и покрутила головой, с любопытством уставившись на Варю, – давай, мол, отвечай на законный вопрос… А я посмотрю, как ты будешь выкручиваться…
– Да я и сама не знаю, доченька… – очень просто ответила на сложный вопрос Варя. – Наверное, у нее так обстоятельства сложились, кто знает…
– Ей тоже негде жить было, да?
– Может, и так…
– Как нам, да?
– Я не знаю, Дашенька. Не знаю…
– А ты ее вообще-вообще никогда не видела? Ни разу в жизни?
– Нет, Даш. Не видела.
Даша снова скуксилась, собираясь заплакать, и Юлька спросила удивленно:
– Опять? А теперь-то чего, Даш?
– А мне маму жалко, теть Юль…
– Ну все, Варь, хватит мучить и себя, и ребенка! – не выдержала продолжения грустного диалога Юлька. – Слышать больше этого не могу! Развели тут… Бог знает что, даже слов приличных подобрать не могу, одни неприличные в голову просятся! Давайте лучше пойдем на кухню и поедим! Между прочим, я целую сковородку картошки нажарила…
