Вейрон молча посмотрел на Эмму. Он даже “угу” не смог из себя выдавить.
– Только не слишком дергай пальцами, – учила она его, нахмурив бровки, – а то принц еще решит, что у тебя припадок. Постарайся сейчас услышать меня.
– Я прекрасно тебя слышу, – пробормотал он.
– Душой, сердцем. Я проиграю в мыслях мелодию и попытаюсь передать ее тебе. Ты закрыта от меня, милая Бригитта, но я – открыта перед тобой.
Едва слышная мелодия сначала казалась подхваченной ветром из приоткрытого окна, но постепенно она становилась громче и в итоге зазвучала так ясно, будто скрипачи играли прямо здесь, в белой гостиной.
– Ты танцевала у себя дома? – спросила менталистка, и Вейрон вздрогнул от вопроса, вернувшего его в реальность. Эмма была так красива сейчас: каштановые волосы лежали мягкими волнами, глаза светились от энергии, и музыка, исходящая от нее, звенела без единой фальшивой ноты. К тому же Эмма так и не застегнула пуговки на тесном платье, так что вид сверху был потрясающим.
– С мужчинами никогда не танцевала, – сказал Вейрон честно. – В смысле, девушкам нельзя.
– Ох! Что за дикие нравы! – поразилась Эмма. – Хорошо, давай начнем. Глиссе правой ногой, плавно переходящее в плие. Знаешь, давай ты все же не будешь класть ладонь на плечо принцу, а вместо этого второй рукой слегка приподнимешь цветохрон.
– Нет.
– Но меня ты не должна стыдиться. Кроме того, я ведь уже все видела.
– Что – все? – не понял Вейрон.
– Твои ноги и даже немного больше, – напомнила она, многозначительно глянув чуть ниже пояса.
Вейрон остановился и попытался отнять руку, но Эмма не позволила. Сжав его пальцы в своих, она сердито проговорила:
– Прекрати стесняться меня. Я твой друг, мы на одной стороне. Ладно, забудем это на время. Давай продолжим. Шаг на пальцы левой ногой, а после правой. Плавнее, Бригитта, ты же леди. По сути весь этот танец нужно просто красиво ходить, давай же, где твоя грация?
– Похоже, у меня ее нет, – с деланной грустью проговорил Вейрон.
– Найдем! – угрожающе уверенно проговорила Эмма. – Повторим глиссе, переходящее в плие. Смотри, как это делаю я. И, как видишь, мне не стыдно поднять перед тобой юбку!
Она гневно сверкнула глазами и схватившись за низ платья, потянула ткань вверх. Вейрон нашел в себе остаток сил, чтобы отвернуться, иначе выдержка грозила его подвести.
– Эмма, я предлагаю закончить с танцами, – сказал он, вернувшись к столу и налив себе полный стакан воды. – Суть я уловила.
Выпив залпом, он обернулся и наткнулся на грустное личико менталистки:
– Ты совсем не хочешь бороться за принца, – прошептала она, и плечи ее поникли.
– Напротив! – возразил Вейрон. – Я здесь, чтобы бороться за него.
За его благополучие, но не суть…
– Тогда почему ты не помогаешь мне?
– Потому что ты требуешь невозможного. За один вечер хочешь пробудить во мне грацию, которой в этом теле в жизни не бывало.
– Нет же! – Эмма подошла к нему, схватила за руку и – о светлые! – снова прижала к своей груди, заверяя: – Я видела, какой ты можешь быть! Как тягуче-медленно двигаешься, когда расслаблена и наблюдаешь за другими девушками. В твоих движениях есть пластика, и еще какая!
– Какая? – Вейрон потерял нить разговора и отчаялся ее найти.
– Мужская, – внезапно заключила Эмма. – Ты привыкла жить среди братьев и, прости, но кажется переняла многие их повадки.
– Возможно, – осторожно кивнул Вейрон.
Эмма улыбнулась:
