Рыжий остановился с поднятой рукой, оглянулся… узнал меня и скривился:
- Уж в вашем разрешении я точно не нуждаюсь, сьёретта. – ухватился за седло, с неожиданной силой оттолкнулся, почти воспарив в воздух… и взметнулся на спину Скотины.
Замер в седле, красуясь и глядя сверху вниз на толпящихся внизу придворных со спины бронированной громадины. По лицу его расплывалась самодовольная ухмылка.
- Поль, у тебя получилось! – восторженно заорал кто-то в толпе.
- Даже чащобные твари понимают, на кого можно задирать хвост, а на кого – нет! – хмыкнул Поль. – Не все, конечно… - он покосился на меня. – Но это чудище знает, кто хозяин! – он подался вперед и снисходительно похлопал скакуна по чешуйчатой шее.
Скотина удовлетворенно вздохнул… и его шипы вздыбились, превращая шею скакуна в смертоносную гребенку. Рыжий Поль отчаянно шарахнулся, спасая руку. Скотина вскинулся на дыбы. Громадные копыта взвились над головами сьеров – те с воплями бросились врассыпную, сбивая друг друга с ног. Один благородный сьер врезался в другого, оба рухнули наземь и забарахтались, как перевернутые жуки-ползуны.
Рыжий Поль кувыркнулся из седла, перелетел через круп, грянулся грудью о булыжники и раздавленной лягухой распростерся в пыли. Скотина крутанулся – его копыта со свистом пронеслись у самого моего лица и грянулись на булыжники в пальце от головы рыжего. Скотина снова захрипел, и вскинул копыто, явно намереваясь опустить поверженному на спину…
Э, нет! Хватит с меня подозрений в убийстве дочки начальника дворцовой стражи, чтоб добавлять придавленного копытом сынка главного таможенника! Я кинулась вперед.
- Сьёретта Оливия, куда вы, стойте!
С запоздалым ужасом я поняла, что только стремительность и неожиданность моего броска позволила мне вырваться у непрошенных опекунов. Белор-младший даже успел поймать меня за рукав, но пальцы его скользнули по ткани, и я одним прыжком очутилась рядом со слабо барахтающимся на земле Полем.
И с размаху шлепнула Скотину рукоятью стрекала по носу:
- А ну-ка прекрати! Хватит шалить! Ты что устроил!
Скотина так и замер, пристально глядя на меня. В маленьких глазках под чешуйчатых веками одна за другой вспыхивали алые искры подступающей ярости.
Если скакун воспротивится… если посмеет не подчиниться… то пусть лучше он меня убьет! Я не позволю ему опозорить Редон и нашу честь создателей скакунов! Нашел время характерами меряться, тварь! Да я тебя и правда прирежу! Я почти сладострастно представила кривой нож с крюком, которым редоновский ловчий обдирал ледяных шакалов…
И алые отблески в глазах Скотины начали медленно гаснуть. Он вдруг вытянул шею, почти ткнувшись в меня чешуйчатой мордой. Обдал лицо шумным дыханием, пахнущим серой и немножко чесночной травой. Посопел мне в волосы… а потом повернулся боком и согнул ноги в коленях, чтобы мне было легче залезть ему на спину.
Впервые! Впервые за год, что я на нем езжу, мне была оказана такая честь!
Я ухватилась за луку и запрыгнула в седло. Наклонилась, подбирая перелетевший через голову скакуна повод. И наконец благодарно похлопала Скотину по шее, сдерживая набегающие на глаза слезы. Он меня признал! Признал настоящей хозяйкой, а не странным недоразумением, болтающимся в седле.
И только проморгавшись, поняла, что сьеры вокруг– даже поднявшийся на четвереньки Поль! – не отрывают от меня взглядов.
- Как… как вы это? – прерывающимся голосом выдохнул «мой» стражник.
