— Такие букеты дарят за талант. Завидую. Помочь донести?
— Может, тут его оставить? Я правда не знаю, от кого он.
— Виталина!
По спине пробежал холодок, я резко обернулась на голос, встретившись взглядом с миниатюрной брюнеткой в светлом брючном костюме и с норковой шубой на плечах.
— Мама?
— Ну я же просила называть меня просто Инна. Иди же ко мне, обнимемся. Какая же ты стала красавица, а танцевала просто восхитительно!
Мать кидается на шею, от приторно-сладкого парфюма становится нечем дышать. Обнимает, Авдеев многозначительно заводит глаза под лоб, кивает в знак того, что ему нужно идти, берет корзину с розами.
— Ты что здесь делаешь?
— Как что? Прилетела посмотреть, как моя прелестная дочь танцует главную партию — и делает это великолепно!
— А если серьезно?
Мать отошла на шаг, поправляя одновременно прическу и шубу на плечах. Для кого-то было нормально видеть своих родителей на рождественском концерте, это вообще нормально, но только не для меня. Последний раз мы виделись чуть больше года назад, мать была занята чем-то более важным, чем выступление ребенка, но звонила первого числа, поздравляла с днем рождения и ни слова не сказала, что приедет.
— Вита, ты не рада?
Не знаю, как выразить ей свои эмоции. Рада ли я? Мне все равно, давно уже все равно на то, приедет она или нет. За семь лет в академии я привыкла к тому, что у меня нет матери. Что у меня вообще никого нет.
— Ну чего ты такая хмурая? Давай иди переодевайся, через два часа у нас ужин, столик в «Пармезане» заказан, у меня для тебя сюрприз. Я позвоню, за тобой приедет машина, и с Марией Кирилловной я договорилась.
Не люблю сюрпризы.
— Я не голодна.
Мать поджимает губы, в глазах недовольство, а у меня даже язык не поворачивается назвать ее матерью. Со стороны она казалась моей старшей сестрой — молодая, яркая женщина, на лице ни одной морщинки, все подтянуто и затянуто. Полные губы, выпирающие скулы, ярко-синие глаза. Она нервничала, это было заметно, а вот почему — было непонятно.
— Не спорь со мной, в кои веки я приехала, ты моя дочь, мы семья, мы должны быть вместе. Два часа, надень что-то не слишком вызывающее, это приличный ресторан. Я позвоню.
Инна исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив меня с плохим предчувствием и разными нехорошими мыслями.
И вот я сижу за столом «приличного» ресторана, ковыряюсь в рыбе, мы кого-то ждем. Тот самый сюрприз и новость, о которой мать хочет мне рассказать. Не представляю, чем она может меня удивить, ее новые титьки я вижу, но незамеченным не осталось обручальное кольцо с огромным камнем на безымянном пальце.
— А вот и он. Дима, почему так долго?
Наблюдаю, как мать капризно надувает губы, как при этом вскакивает, кидается на шею мужчине, тот позволяет ей это сделать, но сам не выражает никаких эмоций.
— Ты снова задаешь лишние вопросы, зная о том, что я их не люблю.
Ответ порадовал, я даже улыбнулась, но улыбка тут же исчезла с моего лица, плечи напряглись, по спине прошел холодок. Когда мужчина сел на свое место и небрежно откинул салфетку в сторону, посмотрел на меня, стало не хватать воздуха.
Брюнет, его можно было назвать красивым. В тусклом освещении казалось, что у него черные глаза. Густые брови, четкие черты лица, прямой нос, темная щетина, цепкий, внимательный взгляд, в нем есть что-то дьявольское, что-то темное, нехорошее.
На широких плечах безупречно сидит пиджак, светлая рубашка, две верхние пуговицы расстегнуты, слегка загорелая кожа. Он молчит, откидывается на спинку стула, продолжая смотреть только на меня. Хочется встать и уйти, вызвать такси, уехать в академию, а лучше перемотать этот день — нет, неделю — назад и не соглашаться на партию Джульетты.
