Я догадалась, что он залез ко мне ни в коем случае не для того, чтобы помыться. А чтобы… получить оргазм.
Обстановка накаляется. Сердце начинает стучать чаще и быстрей, когда упругая и сочная головка внушительного инструмента вальяжного проскальзывает между двух половинок попки.
Руки Демьяна по-собственнически опускаются на мои бёдра, крепко сжимая. Прижимает меня к себе. Он впритык нанизывает меня на себя, так, что его вздыбленный член проходит точно между моих ног. Насквозь…
Но он не входит внутрь меня, а лишь трется о складки, возбуждая, заставляя влагу выделяться из напрягшейся дырочки. Он просто трется им о чувствительную зону бикини, сводя меня с ума.
Дразнит. Заводит. Будто нарочно издевается. Ведь он не входит, а извне надавливает стволом на самые чувствительные точки самого сладкого женского местечка, разжигая там убийственные котлы страсти.
— Ох-х… — тихий, протяжный хрип сам по себе вырывается из осипшего горла, когда я в полной мере ощутила всю его восхитительную длину, дразнящую меня.
Демьян наклоняется к моему ушку, сильней сжимает пальцы на бедрах. Напрягается. Член между моих ног становится ужасно твердым и обжигающим, как раскалённая сталь.
— Ты меня возбудила, когда сосками своими ко мне прижалась, а бедром о член потерлась, и что теперь делать? У меня уже там свербит. Не пойду же я на люди со стояком. Ты виновата — тебе и разбираться.
Шепчет, потираясь кончиком носа о мою раскрасневшуюся щеку.
Делает глубокий вдох, нюхая мои волосы.
Резко облизывает раковину ушка.
Меня снова и снова накрывает сладко-острой волной мурашек. Аж кончики пальцев на руках и ногах немеют.
— Я н-не могу, у меня там все жжет очень сильно, — накрываю лобок ладошкой.
— Я знаю, девочка. Я хочу кое-что другое.
— Что же?
Алаев разворачивает меня вокруг свои оси. В бездонных, хищных глазах полыхнула яркая вспышка, я моментально поняла, что он что-то коварное задумал.
Теперь его рука ложится на моё плечо, давит вниз, подчиняя.
— Сделаешь мне минет?
***
А у меня есть выбор?
Я же теперь его чертова собственность.
Собираюсь опуститься на колени, но Демьян останавливает меня жестом.
— Вначале помой меня. Хочу, чтобы ты намылила всё мое тело. Руки сюда свои давай.
Вытягиваю их вперёд, мужчина выдавливает мне в ладонь мягкий гель для душа с запахом малины, которая тает на языке.
— Приступай.
Волнительно.
Очень…
Я несмело кладу ладони на его грудь. Она упругая, подкачанная, с идеальными рельефами. Чисто тело спортсмена. Кожа гладкая, загорелая, без единого волоска несмотря на то, что на лице мужчины имеется трехдневная щетина.
Медлю.
Просто зависаю, очарованная ощущениями и зрелищем, когда моя ладошка напрягается, ощущая тугие канаты стальных мышц на великолепной, бронзовой кожей.
— Ну же, я не кусаюсь.
По моим отметинам на теле, ягодицах, ключице не скажешь.
На умопомрачительных губах мужчины играет надменный оскал. Что-то, похожее на снисходительную улыбку, но больше всё же на оскал.
— Двигай своими руками, быстро! — Демьян теряет терпение и уже начинает злиться, что его приказы не торопятся исполнять. А ведь у него правило — его приказы должны выполняться за секунду.
Прикусив кончик языка, начинаю несмело скользить ладошками по упругой, загорелой коже. Пена быстро взбивается, теперь тело Алаева становится еще более сексуальным.
— Ниже опускайся.
Сглотнув, скольжу ладошками вниз… Теперь под ними чувствуются рельефы великолепного пресса — заметно очерченные кубики, а сбоку прекрасно ощущаются прокачанные косые мышцы живота.
