— Всё ясно? — не пытаясь скрыть недовольства моим присутствием, переспросила Лариса.
— Да, ясно, — кивнула. — Кофе и любые прихоти Карима Раимовича. Будет выполнено, Лариса.
Я язвила. Такой тон не был свойственен мне по натуре, но в последнее время я только и делала то, чего обычно никогда бы не сделала. Если держать образ, то до конца, верно?
— Послушай, девочка, — Лариса выставила прямо у моего лица палец с идеальным длинным ногтем, покрытым густым слоем красного лака. — Ты здесь ненадолго, уж поверь мне.
Я верила, даже знала, что долго здесь не протяну, да и не ставила перед собой такой цели. Мне главное, продержаться тут какое-то время, сделать так, чтобы нас с сестрой больше не преследовали. Если для этого мне придется таскать кофе, заискивающе улыбаться и спать с Каримом — так тому и быть.
Во мне что-то сломалось. Треснуло. Надломилось. Я больше не знала, какой будет моя жизнь завтра и напрямую зависела от воли опасного мужчины.
— Тая, зайди, — услышала голос из переговорного устройства.
Удалось даже не вздрогнуть. Зато Ларисе явно не понравилось мое уменьшительно-ласкательное, потому что она прищурилась и взглянула на меня как-то по-другому. Более пристально, что ли. Пыталась, наверное, разглядеть, что такого во мне нашел Карим. Я и сама не понимала, что. Внешностью и какими-то выдающимися данными я не выделялась, обычная и серая, даже невзрачная.
Возможно, его привлекла моя девственность?
Даже смешно! Кому она сейчас нужна? Это несколько веков назад девушек ценили за их нетронутость, сейчас же у мужчин явно другие приоритеты.
Я быстро обошла Ларису и двинулась к двери, потянула за ручку и попала в просторный кабинет. Воспоминания нахлынули лавиной. То, как меня целовали у широкого панорамного окна, как раздевали на столе, и как сильные мужские руки настойчиво прижимали к себе. Думала, забыла, но нет.
— Лариса все тебе рассказала? — поинтересовался Карим, оторвавшись от экрана ноутбука. — Ввела в курс дела.
— Да, — кивнула. — Забыла, правда, сказать, что иногда твои просьбы могут выйти за пределы рабочих отношений.
Он хмыкнул и жестом позвал к себе. Подошла. Что еще оставалось? Он мой непосредственный начальник. И я никак не могла забыть о том, что моя жизнь и жизнь сестры зависели от того, насколько решительной и откровенной я буду.
— Лариса сказала называть тебя непременно Каримом Раимовичем. Наверное, нужно и на вы?
— Тебе можно просто Карим, — усмехнулся и обхватил руками за бедра, придвинув к себе. — У меня запланировано несколько встреч подряд. После обеда буду полностью твоим.
Я кивнула, разместила руки ему на плечи, улыбнулась, даже придвинулась ближе. От него исходил жар, который согревал и меня, захватывая своими языками. Карим обхватил меня за талию, запрокинул голову вверх и смотрел, явно чего-то ожидая. Не придумала ничего лучше поцелуя, наклонилась, едва ощутимо коснулась его губ своими и тут же почувствовала, как его рука схватила меня за затылок и толкнула к себе. Карим жадно целовал меня, вырывая из легких глухие стоны.
Оторвались друг от друга не сразу. Когда же это, наконец, произошло, он отодвинул меня от себя и приказал строго:
— Иди! Через десять минут у меня встреча. После второй зайдешь ко мне. Хочу повторить то, что здесь уже было.
Я кивнула и вышла за дверь, надеясь, что Ларисы там уже нет. Мои щеки горели, а губы, кажется, увеличились от грубых поцелуев Карима.
