— Я не брал твой номер телефона! — ерошит отросшие кудряшки на голове. — Просто не думал, что зацепишь. Но я только о тебе и думаю. Вспоминаю, — сглатывает, будто не желает признаваться в этом даже самому себе. — Хотел с тобой увидеться.
— Увиделся. Дай пройти
Лифт то смыкает, то размыкает створки, они стукаются о плечи Тараса и снова разъезжаются. Он стоит и не шелохнется.
— Давай поговорим?
— О чем?
— Не знаю. Но давай узнаем?
— Думаешь, я в этом заинтересована? — фыркаю. — Вот еще.
— Да уж, я заметил, что вчера ты вернулась под утро!
— Ты следил?
— Сидел на парковке, ждал. Задубел.
— Зря ждал.
— Не зря. Сегодня дождался, — растягивает пухлые губы в довольной улыбке. — Ты такая красивая.
— Ты непоследователен.
— У меня в голове хаос при виде тебя. Просто взрыв по всем направлениям.
— Твои проблемы. Слушай, неделя была долгой и изнурительной, дай мне пройти.
— И как ты планируешь провести вечер субботы?
— Приготовлю поесть, выпью вина, почитаю книгу или посмотрю телек. Это скучный и спокойный вечер взрослой женщины, в жизни которой тебе нет места.
— А я… Я голоден! — заявляет так просто и честно, что я не выдерживаю, начинаю смеяться.
Голоден он! Иди шаверму купи…
— Эй, ты обещала мне завтрак, обед и ужин, помнишь? Я попробовал только завтрак.
— Я не обещала тебе завтрак, обед и ужин. Ты сам напросился.
— Ты меня впустила, — говорит он, смотря мне в глаза, придавая этому слово такое значение, ох… От которого у любой, даже самой приличной и недоступной женщины намокли бы трусы. — Я бы хотел остаться на ужин.
— С чего ты решил, что я буду тебе рада?
— Я могу тебе помочь.
— О нет! На моей кухне только одна хозяйка — это я. Максимум, что я могу тебе позволить, это вымыть посуду.
Черт.
Безумие.
Дура же. Дура!
Пожалеешь!
Но я уже сказала “А”, и вообще, если бы я тоже о нем не думала иногда и не скучала по этому нахалу, оборвала бы разговор сразу же и ушла.
Так что нужно быть честной: Тарас меня зацепил.
— Но я…
— Ты моешь посуду!
— Разве у тебя нет посудомоечной машины?
— Есть, конечно. Но она сломалась, а я вечно забываю вызвать мастера. Так что ты либо моешь посуду, либо проваливаешь.
— Хорошо. Я мою посуду, — вздыхает.
— В фартуке. С тюльпанами.
— Хоть в чепчике на голое тело.
Мне кажется, он на все согласен, молча забирает пакет у меня из рук, шагает в лифт, наконец, позволив ему закрыться.
Тарас держится на небольшом расстоянии, но глазеет на меня жадно, откровенно соскучившись. Это ужасно приятно, до мурашек.
Я открываю дверь своей квартиры, парень топчется за моей спиной.
В момент, когда ключ совершает последний оборот в замке, Тарас делает шаг вперед и утыкается носом в мою шею, обмотанную объемным шарфом.
— Ты обалденно пахнешь…
Он едва-едва меня касается, шепчет чуть слышно, и мои мурашки сходят с ума, кружась в хороводе с ожившими бабочками.
17. Глава 17
Тарас
Что я здесь делаю? Тупень. Баран. Кретин.
Разве мне здесь место? Разве мы пара? Поведение зашквар просто.
Стыдоба. Слюни распустил.
Смотрю на Айю в пальто и бомбит в грудаке нещадно. Можно сказать, что я ее хочу. Да, хочу. Но не только это. Не про секс этот пожар в голове и груди.
Когда Айя разрешила войти, после перебранки небольшой, я испытал откат сильнейший. Можно даже сказать, к ногам ее обтек. От радости чуть на голову не встал. Нужно держать вид невозмутимый, но меня в счастливую лыбу раскатывает, и везде звенит. Не только яйца промерзшие. Все внутри звонко сотрясается под яркий, заводной бит.
