– Так, – Гром глубоко вздохнул. – Давай просто поболтаем. Например, где Джилл?
– Хм, – я удивленно вскинула бровь. – С чего тебя вдруг заинтересовала Джилл? Она же машина.
– Просто интересно, – он пожал плечами.
– В сумке, мы ведь не хотим привлекать к себе внимание.
– Определенно. Расскажи мне, ты создала ее? Почему именно Джилл?
Я усмехнулась. Веселой эту историю назвать будет сложно
– От Джиллиан. Это среднее имя моей мамы. София Джиллиан Рид, в девичестве, она была американкой наполовину, по отцу. А мама, моя бабушка была русской. Они жили в LA, когда маме исполнилось десять, переехали сюда. Дед был первым директором российского Global. – я прикусила губу. – Прошло уже семь лет с тех пор как ее нет.
– Что произошло?
– Почему я должна рассказывать тебе, человек без имени? – я попыталась выдернуть свою руку из его, но он только крепче сжал ее.
– Почему тебя так задевает, что я не сказал тебе свое имя?
– Потому что это нечестно! – закричала я, во мне поднималась злость и обида. Мне бы хотелось узнать его ближе. Почувствовать, что он хотя бы чуть-чуть доверяет мне. – Ты хочешь знать, что-то очень личное обо мне, а сам не говоришь ничего!
– Это справедливое замечание, – он улыбнулся. На секунду я забыла, что злюсь на него и мне захотелось провести пальцами по крошечной ямочке на его щеке, почти не заметной под щетиной. – Хорошо, тогда история за историю, – он вздохнул. – Моя мама родилась в двадцать четвертом году, в семье учительницы литературы и инженера. Мама одна из последних, кто учился в школе с учителями-людьми, и даже поступила в университет. Но потом, ты знаешь, все поменялось. Бабушка и дедушка потеряли работу, дед пытался устроиться в Global, но его посчитали недостаточно квалифицированным для работы. Им пришлось сменить свою трешку на двушку, в которой, кстати, мы со Стасом и живем. Мама училась хорошо, и ей удалось попасть на стажировку уже на первом курсе. Там она познакомилась с отцом. Он, его семья, принадлежали к твоему обществу. Ну и дальше, я думаю понятно. – Гром вздохнул и снова стал водить большим пальцем по моему запястью. – Он ее бросил, когда она была беременна. Она решила оставить меня, и об образовании речи уже не шло. Мама любила его, поэтому мое имя досталось мне от него. Я не использую имя, потому что ненавижу отца. – Его голос был пропитан горечью.
– Принято. Я больше не буду спрашивать.
– И больше не будешь обижаться? – спросил Гром, открывая дверь в подъезд – я не заметила, как мы пришли.
– Нет. Но с этого момента у нас будет правило: откровение за откровение. Если захочешь узнать что-то обо мне, будешь должен рассказать что-то взамен.
– Это меня устраивает, – ответил он и нажал на кнопку вызова лифта.
Двери тут же открылись, и мы вошли внутрь. Гром нажал кнопку девять, кабина вздрогнула, и мы медленно поехали вверх.
– Ненавижу это устройство. Ему место на свалке.
– У него есть некоторые плюсы, – пожав плечами, ответил он.
– Просветишь?
– Можно побыть наедине с красивой девушкой, в тесном пространстве, – всего один шаг и я оказалась прижатой к задней стенке.
Я почувствовала, как мои щеки начали гореть, и была рада, что у этого лифта проблемы с освещением. Можно будет записать это в плюсы.
– И много девушек катается с тобой в этом лифте?
Гром рассмеялся, так и не ответив, двери раскрылись. Мы вошли в квартиру, пахло чем-то горелым.
Я прошла в кухню и увидела свою сестру, отскребающую что-то от сковородки.
