Выхожу на асфальтовую парковку возле аэропорта. Маневрирую между серебристых тачек и людей в разноцветных одеждах. Внутри здания прохладней. Останавливаюсь на мгновение, присматриваюсь к огромному залу. Расстегиваю кофту, быстрым шагом иду налево. Случайно чуть не сшибаю сотрудницу.
— Молодой человек, осторожней! Не на пожар бежите!
— Простите, женщина.
На пожар. Внутри Маруси уже, наверное, вовсю бушует пламя.
Во второй по счету кафешке терпят строптивую Грэсию. Я узнаю ее по жгучим черным локонам, большим серьгам с изумрудами и яркому платью. Откровенному. Грэсия обмахивается веером.
— Ну наконец-то, Марсело! Уже устала находиться в сомнительном обществе!
— Дон отпустил тебя одну?
— Нет, тайком прилетела. Сказала ему, что отправилась на кемпинг с Розой.
Дон Лоренсео не оценит. Но дочери он позволяет вить из себя веревки. Доверяет ей полностью. А оно вон как выходит.
Покупаю Грэсии воду.
— Я пью без газа.
— Греси!
— Ладно, замолкла…
Открываю бутылку, подаю девушке.
— Марсело, нужно вернуться в Мадрид как можно скорее, мне не нравится твой город.
Усмехаюсь:
— Просто тебя здесь никто не знает. Ты права, я куплю билет. Идем, отвезу тебя в отель.
Помогаю испанке подняться. Стоит признать, что она капризная, но красивая. В тех кругах, где я вращался до встречи с Марусей, все такие. Обертки разные, а начинка внутри та же. С горьким ликером. Кому-то по вкусу. А я барбариску попробовал. И подсел.
Я вывожу Грэсию из аэропорта. Девушка тисками сжимает мое плечо, ластится. Не то чтобы мне неприятно, просто теперь ее руки стали чужими. И запах терпкий, тяжелый. И голос ниже — не птичий, как у Маруси. Договариваюсь с бомбилой, укладываю огромный чемодан Грэсии.
— Ну ни фига у тебя цыпочка. Откуда привез? — удивленно спрашивает таксист.
— Из Испании.
— Горячая, да? А чё говорит?
— Стереотипы. Неважно.
Слишком интимно для ушей бомбилы. Хлопаю себя по карманам. Черт. Этот день не мог пройти идеально. Где-то выронил телефон, и подозреваю, что у первого таксиста.
Я впереди, Грэси на сиденье сзади вновь достает свой веер. Вслух рассуждает о свадьбе. До моего зубовного скрежета. Перед глазами снова “Плаза”.
— Марсело, хоть что-то достойное есть в твоем городе.
— Конечно, донна.
Снимаю ей номер на сутки. Вместе с портье провожаю на нужный этаж. И когда портье исчезает за дверью, на меня выплескивается вся страсть истосковавшейся женщины.
— Подожди, Грэсия. Я не могу. И не хочу. Выбирай себе любой подарок в качестве извинений, но свадьбы не будет.
— Как это?.. Шутишь?..
Донна хмурится, скрещивает руки на груди.
— Мы поторопились.
— Хочешь опозорить меня на весь Мадрид? Марсело, я всем уже рассказала, и мне завидуют!
— Понимаю, но у тебя достаточно поклонников.
— Ты самый красивый, богатый. И статуснее человека в Испании нет. Лишь президент. Ну и папа. Причина? — Топает каблучком.
— Самая предсказуемая.
— Марсело, дон заболел. Он не встает с постели. Отец слишком слаб, чтобы приструнить конкурентов Лати́нусов. Ты должен помочь.
— А что с доном?
Какого черта? Этот мужик со своими винодельнями меня переживет. Всегда следил за здоровьем. Щурюсь, внимательно смотрю в темные глаза Грэсии. И бровью не ведет, только слезу пускает.
— Не говорит, не хочет расстраивать. И что с нами будет, если Педро, начальник Лати́нусов, вновь явится? А что мне говорить наемникам папы?
***
Мария
Лизка пятится в кухню, размахивая руками крест-накрест.
