Пропускаю два рваных вдоха, пальцем указываю на пятиэтажку. При Хрущеве построенную. А на первом этаже моя квартира. Лично арендованная. И окошки, надежно прикрытые железными решетками, как раз к подъезду выходят. Только у двери Райнер позволяет мне встать на ноги и чуть отстраняется. Прислоняю магнитный ключ, тяну железную дверь.
Внутри подъезда котами воняет. Не моим Касьяном, а местными. Жалко их. Мне жалко, Людмиле Петровне и Агафье Никитичне. Остальные жильцы подъезда предпочитают нейтралитет. Но не обижают пушистых.
Далеко подниматься не надо. Практически напротив первого пролета моя дверь. Обитая, кожзамом. Открываю замок, распахиваю дверь, пропускаю вперед Марата.
— Миленько у тебя.
3. Глава 3.
Не то слово.
В полпрыжка забегаю следом, на автомате проворачиваю замок. Райнер, как воспитанный, снимает кроссовки у порога. С барским видом шагает по моей однушке. Касьян озадачен, он по привычке выбежал встречать хозяйку, а наткнулся на чужого мужика. Это не по нраву ему. Потенциальная угроза Райнер.
— А ну-ка иди сюда, кисонька… — ласковым голосом шепчет Марат, протягивая к Касьяну руки.
Мой кот так и не попрощался с бубенцами. И сейчас он на нервах. Обои, кстати, в кухне уже разодрал, следующим будешь ты, Райнер! Я слышу вопли из комнаты. Звериный дуэт кота и Марата. Безумец все-таки посмел поднять Касьяна на руки.
— Он только со мной добрый, — пожимаю плечами, подкрадываясь со спины.
— Кто ж знал, кто ж знал, Марусь.
И как-то совестно немножко смотреть на красные царапки, зияющие на мужских запястьях. Тем временем Касьян обижанно спрятался под диваном. Он у меня интроверт.
— Подожди, сейчас пальто сниму, и что-нибудь придумаем. - Тихо говорю, топаю мокрыми носками по линолеуму.
— Например?
Одно слово, но сколько в нем заложено смысла…
Недовольно вздыхаю, натягиваю петельку от пальто на вешалку. Хлопаю себя по бедрам, потираю ладошки, а Марат несокрушимой скалой стоит напротив. Не нравится мне вот этот пристальный лукавый взгляд. Таким взглядом не смотрят на девушку, с которой хотят просто “попить чаю и повспоминать прошлое”.
Возможно, я себя накручиваю.
— Нужно обработать раны, Марат. Кот у меня здоровый и даже не блохастый, но мало ли…
В узком коридоре суечусь влево-вправо, Марат делает то же самое, пока тисками не обхватывает мои предплечья.
— Промокла, Белоснежка. Надень сухое.
Смотрю на него снизу вверх, на рефлексах киваю, протискиваюсь в узкий зазор между стеной и Райнером. Достаю из комода майку и шорты. Марату ничего не могу предложить, кроме пледа. Сначала вешаю на батарею его футболку, потом джинсовку. После на цыпочках бегу в ванну, запираюсь на крохотный замочек.
Я вижу свое отражение в зеркале, но лучше бы не видела. Я выгляжу как Панда для плохого человека. Есть милые мишки панды, ими любуются хорошие люди. А есть вроде меня — с размазанной тушью и бровями. Такими страшилками могут еще детей пугать, чтобы не пакостили. А я в таком виде и с Маратом любезничала, и в автобусе ехала.
Смачиваю ватный диск лосьоном, пытаюсь сделать хоть что-то. Тороплюсь. Заново делаю макияж. Брови почти ровными получились. Расчесываю волосы, собираю в балетную шишку. Начну феном сушить, Марат сразу догадается, что для него стараюсь, еще и смеяться будет.
Я слышу свист чайника на плите. Райнер явно чувствует себя как дома. Звон фарфоровых чашек. Хлопок дверцы холодильника. Надо бы выходить, а я волнуюсь. Настраиваюсь, дышу пранаямой, медленно открываю дверь.
