Я же, наконец, отмерла и прикрылась.
Помогать вставать мне никто не собирался, поэтому пришлось своими силами.
Босс, наконец, пришел в себя:
- Что вы тут делаете? - прохрипел, откашлялся и повторил. - Здесь. - Указал прямо себе под ноги. - Что?
- Работаю, - я отряхнула юбку и кивком указала на стол, заваленный документами.
- И давно?
В смысле? Так сильно накрыло?
- Неделю. Матвей Викторович, вы не волнуйтесь. Давайте я вам воды налью.
С этими словами отошла к кулеру, провожаемая растерянным взглядом. Вернулась со стаканчиком воды, который босс рывком опрокинул в себя, будто стопку водки. Поморщился недовольно.
Наверно, все же предпочел бы водку.
- Не беспокойтесь, я совсем не переживаю, что вы меня не узнали. Даже порадовалась. Если бы не это.. хм… падение, вы бы и не вспомнили. Вы же на сотрудников вообще не смотрите. И всем было бы хорошо. Да. - Завершила речь уже как-то тихо.
- Не смотрю? - отчего-то удивился он, будто не замечал за собой такой особенности.
Видимо, решив опровергнуть такое нелестное о себе мнение, посмотрел. Пристально так, прищурившись.
Огладил взглядом скромную прическу, шею, грудь, чуть задержался на животе, оценил ноги. И снова вернулся к животу.
- Вы же родили недавно, - обратился к этой части моего тела.
- Ну да, - подтвердила очевидное.
- По вам не скажешь.
Господи, он вообще о женщинах, родах и детях что-нибудь знает?
- Так это было три месяца назад. Все давно заросло.
- Что заросло? - оторопело уставился уже мне в глаза.
- Все… заросло, что повредилось. То есть, я хотела сказать, восстановилось. И теперь как новое.
Господи, что я несу?! Видимо, чушь. Чушь — это такой милый пушистый зверек, родственник песца.
Взгляд мужчины теперь опустился на грудь.
- А кормление?
Ого, очевидно, что-то все-таки знает. И связано это с женской грудью и ее первичным предназначением. Хотя мне почему-то вдруг вспомнилось вторичное — настолько выразительно оценивающе блуждал мужской взгляд по молочным железам. Он там младенца за пазухой отыскать хочет, что ли?
Стоит ли ему рассказывать, что после отделения пуповины ребенок становится вполне автономным, и его не обязательно носить с собой?
Скрестила на груди руки:
- Увы. С кормлением не получилось в этот раз.
Мне было грустно, что не смогла выкормить ребенка сама, но уж что есть, то есть. Стресс, недосып, необходимость работать свели лактацию на нет.
- В этот раз?
- Это мой третий ребенок, если вы помните, Матвей Викторович, - вздохнула, подумав, что не мог он такое помнить. Ему в кошмарах наверно процесс деторождения является. - Но, очевидно, не помните.
Вот почему у мужчин так? Процесс зачатия — вперед и с песней, а процесс деторождения — сразу в кусты. Или в обморок. Грудь кольнула иррациональная обида, но я постаралась ее приструнить. Этот конкретный мужчина вообще не при чем. То есть, при чем — помог мне морально, так сказать, в сложный момент.
Но мне порядком надоел этот допрос.
- Мы работать будем? - протянула ему лист на подпись.
- Будем. Но не сегодня. Пойдемте, я вас довезу до дома, - пробормотал мужчина, проигнорировав документ и снова бросив взгляд на мой живот.
Ничего не сказал ему в этот раз.
А он кремень! Вон как быстро очухался от шока.
- До детсада, - поправила я.
- А, ну да, конечно.
И мы двинулись на выход.
