— Красивая, но… Как объяснить? — Он защелкал пальцами, а потом словно что-то вспомнил, достал из кармана бархатную коробочку. Внутри нее лежало красивое кольцо с огромным камнем. — Ты, Женя, как этот бриллиант на помолвочном кольце — всегда была сокровищем, но кто-то должен был тебя огранить.
На щеках запылал румянец. Не помню, чтобы Андрей мне когда-либо говорил подобные комплименты. А у Островского это получалось легко и непринужденно. Ну, точно бабник!
Мы надели друг другу обручальные кольца. И только тогда я вспомнила, что сама так и не оценила новый имидж!
— Обалдеть! — из зеркала на меня смотрела светская дама.
То есть, это была я, но совсем другая. Будто из параллельной реальности. Со свежим лицом и легким макияжем, подчеркивающим молодость. С пышной укладкой темных волос и с умело вклиненными светлыми прядями. В шикарном платье нежно-изумрудного цвета, подчеркивающим как пышную грудь, так и тонкую талию. И каблуки… Носила их последний раз я еще на свадьбе, а потом как-то некуда было. Черные лодочки с плетением шнуровкой смотрелись просто роскошно!
— Все красиво, но на улице зима, — я многозначительно указала на голые ноги и снег за окном.
— Три шага не пробежишь? До машины и обратно. — Островский закатил глаза и бросил нервный взгляд на часы. — Нам пора, Женя. По дороге я еще должен объяснить тебе легенду.
— Не пробегу, — подойдя к доченьке, я взяла ту на руки и жадно прижала к сердцу. За день успела по ней соскучиться! Но Снежка тут же вернула ребенка обратно в кокон. И ткнула мне на часы. Мол, не срывай мне выручку. — Я, вообще-то, кормящая мать. И ты, господин Островский, коль хочешь быть отцом, знай — надо беспокоиться о здоровье тех, кого приручил.
Устало фыркнув, Алексей Геннадьевич подошел ко мне, резко поднял на руки и понес к выходу. Холодно бросив Снежке:
— Аню одень и неси к нам. Бес, проконтролируй!
****
— В общем, слушай, — повернувшись ко мне с серьезным видом, Островский словно готовился к длинному рассказу: — Мы познакомились во время моей деловой поездки в Турцию.
Я замерла, в ожидании продолжения. Даже заметки в телефоне открыла, собираясь записывать лав-стори четы Островских. Но мой новый муж, кажется, историю закончил и даже вернулся к рабочим делам в ноутбуке.
— И, — я вопросительно вздернула бровь, оставаясь в полнейшем недоумении от столь содержательного рассказа, — это все?
— А что тебе еще надо? — на умном лице мужчины появилось искреннее недоумение. — Ах, да! Запиши дату свадьбы: пятое мая. Сбегали в ЗАГС, торжеств не устраивали. И продиктуй мне день рождения Ани, будь добра.
Я-то, конечно, продиктовала, но кое-что у меня в голове все никак не складывалось:
— Тое есть, ваши серьезные, высокопоставленные друзья…
— Коллеги! Не друзья, — поправил меня Островский моментально.
— …Ну, коллеги! Они так долго ждали знакомства с вашей женой, и это вся легенда, которую вы для них придумали?
— Женечка, это серьезные люди, — он закатил глаза. Мол, что бы ты понимала в высшем обществе. — Им на все эти милости глубоко наплевать.
Хотелось было возразить, но не стала. Пусть Островский опростоволосится прямо посреди застолья и поймет, что все люди одинаковые. И когда кто-то новый приходит в семью или коллектив — ему устраивают допрос.
— А где это мы? — в столице я жила всю жизнь. Только так вышло, что в районе, куда привез меня муженек, не бывала.
