Отель «Аваланш» - страница 11

– Ладно, доктор, я не понял, ЭТО ОПАСНО?!

Джошуа почувствовал внезапную вспышку гнева. Гумберт объяснял ему какие-то термины вместо того, чтобы успокаивать.

– Да нет, в долгосрочной перспективе не опасно. Но эти повреждения объясняют спутанность сознания. Именно в гиппокампе формируются кратковременные воспоминания. Лишь потом они становятся долговременными, синхронизируясь с корой головного мозга. Так что совершенно нормально, что вы не помните недавних событий – и даже своего прошлого.

– А тот сон? Он мне казался реальным.

– Вот здесь мы уже заходим на территорию загадок памяти. Видите ли, воспоминания в гиппокампе подобны кораблям на реке. Ночью они отдают швартовы и медленно двигаются к выходу из гиппокампа, чтобы попасть в кору головного мозга. Это в буквальном смысле следы пережитого опыта, они заходят в нашу память надолго, чтобы сформировать причудливую вязь воспоминаний, которую мы осознаем, когда бодрствуем и когда спим.

Сивилла посмотрела на него с восхищением. Она явно находила речь доктора весьма интересной.

– Вы хотите сказать, что этот сон состоял из воспоминаний?

– Из воспоминаний, из впечатлений, из кратких мгновений и ощущений. Все это и составляет вашу память. Огромный меняющийся массив, каждую ночь забытье пытается его уничтожить, каждую ночь мы видим какие-то детали и восхищаемся ими.

Что касается вас, переохлаждение ввело вас в состояние глубокого сна. Ваш случай чем-то напоминает мне переживания людей, описывавших свою смерть. Наверное, вы слышали о свете в конце туннеля и чувстве, что вас кто-то ждет. Это тоже нечто вроде сна. Можно объяснить проще. Это программа, которая запускалась в случае необходимости, чтобы снять напряжение с вашего головного мозга.

– Вы так красиво объясняете, – произнесла Сибилла, сделав губы бантиком.

– Жуть просто, ага! А что с моими повреждениями? Они не пройдут? Я верну себе память? – спросил Джошуа, скрипя зубами.

– Ну конечно! Нейроны гиппокампа обновляются всю нашу жизнь, причем с большой скоростью. Почти семь процентов воспроизводятся каждый день, представьте себе! Именно этот процесс позволяет записывать новые воспоминания в мозг. Так что не стоит волноваться, это всего несколько тысяч поврежденных клеток, они не помешают вам наслаждаться жизнью. Разве только вначале не стоит заниматься лыжным спортом.

Доктор издал смешок, явно очень довольный собственной шуткой. Джошуа окаменел, а Сивилла принялась хохотать – громче, чем надо. Она переигрывала. Джошуа метнул в ее сторону тяжелый взгляд и уставился на снимок, на котором было расписано содержимое его черепной коробки. Если этот морской конек и вправду был таким гибким, то приключения внутри отеля «Аваланш» и провал под две тонны снега вскоре окажутся дурным воспоминанием. Однако сейчас что-то внутри головы не давало ему покоя, шептало в нос, словно Шамину:«Малыш, все не настолько просто…»

Несколько дней спустя Джошуа уже двигал руками, хотя некоторые движения выходили несколько скованными. Глаза наконец перестали болеть. Следуя советам врачей, он постоянно носил солнечные очки – будто звезда, пытающаяся избежать пристального внимания поклонников. Этот январь в кантоне Во, судя по прогнозам, должен был побить рекорды отрицательных температур. Небо постоянно скрывалось за серыми тучами, а редкие солнечные лучи не причиняли Джошуа беспокойства и уж точно не могли стать причиной глазных мигреней, о которых Джошуа предупреждали врачи. Больничный центр «Ривьера» находился на высоте мирного городка Веве, расположенного на берегу озера Леман – всего в пятнадцати минутах езды на поезде от Лозанны. Прошла целая неделя, полная беспрестанных осмотров и контрольных тестов, прежде чем медики (возглавляемые доктором Гумбертом) разрешили Джошуа покинуть центр и вернуться к себе. Его физическое состояние оценивалось как удовлетворительное, а что до повреждений в мозге – те должны были исчезнуть со временем. А может быть, и нет. Подводя итог – Джошуа не запомнил ничего из событий, предшествующих сходу лавины, зато с ним осталось чувство лютого холода. Сивилла навещала его почти каждый день, и он наконец вспомнил, что она его напарник, а еще – отличная девчонка, несмотря на ужасный словарный запас и грубоватые манеры. Именно она приехала за ним в день выписки и отвезла в современную квартиру неподалеку от фуникулера, ведущего на Мон-Пелерин. Они поехали по берегу озера Леман, и Джошуа был очарован пейзажем, даже несмотря на грязно-серое небо. Расположенная между горами и Леманом, Швейцарская Ривьера была раем на Земле. Во всяком случае – в том смысле, в котором рай изображали на обложках журналов. Джошуа, будучи полицейским, хорошо понимал, что местные, как и везде, стараются не выносить сор из избы. «Заметают дерьмо под коврик», – с ангельской улыбкой говорила Сивилла. Она была права, но в эту зимнюю субботу, рассматривая неспокойные воды озера, Джошуа очень хотел верить в то, что жизнь прекрасна. В конце концов, он пережил сход лавины, а это давало отсчет новой жизни.