В тот же момент я встал с кровати, сделал шаг вперед, развернул девушку к себе, и припер к стене, не особо заботясь о том, что она крепко о последнюю спиной приложилась. Да и на то, что Инне не понравилось, когда моя рука легла поперек ее горла, тоже было наплевать.
– Слушай, я человек спокойный и мирный, без нужды никого пальцем не трону, но при этом очень не люблю, когда на мне оттачивают остроумие, приручают или ставят опыты из серии «насколько его терпения хватит». Потому давай договоримся вот о чем: пока мы с тобой в одной лодке, не стоит ее раскачивать. Я не знаю, в какую хрень мы вляпались и что тут происходит. Может, там, внизу, нас маньячина ждет, как в фильме «Пила», может, это какое-то новомодное реалити на грани новых технологий и здравого смысла или какая-то совсем уж непонятная канитель. В любом случае – пока не разберемся что и как, давай держаться в рамках взаимного уважения. Как тебе такое предложение?
– Отпусти! – просипела Инна. – Признаю, была неправа!
– Истину глаголешь, – подтвердил я, выполняя ее просьбу. – Так мы договорились?
– Да, – недовольно буркнула она. – Но знай: золотое место в моем сердце ты только что потерял.
– Ничего, переживу. Женских сердец на свете много, может, в каком другом уголок найдется, – заверил ее я. – Пошли, что ли? Часики тик-так делают. Опоздаем – в список не попадем.
– Только ты первый выходи, – потирая горло, велела девушка. – Ты мужчина, тебе по штату положено.
– Вот и весь ваш феминизм, – усмехнулся я. – Он действует ровно до того момента, пока вокруг все тихо и безопасно, а потом сразу начинается: «Ты мужчина, потому пусть тебя съедят первым, а я в это время успею убежать».
– Самое время поспорить о гендерном равноправии и толерантности, – не удержалась от колкости Инна. – Давай, иди уже!
Дверь открылась без скрипа, за ней, как положено, обнаружился коридор. Обычный, гостиничный, пустой, неярко подсвеченный светильниками, висящими на стенах. Красивые, к слову, светильники, стилизованные под средневековые фонари. Видно, у владельцев этого места хороший такой бзик на классическом декоре.
А еще выяснилось, что помещению, в котором мы находились, присвоен номер 84 и оно является самым крайним на этой стороне этаже. За ним лишь стена, затянутая огромным гобеленом, на котором лихие охотники загоняют здоровенного рогатого оленя. Вышивка поражала своим качеством и подходом к детализации, прямо ощущалось, как весело охотникам и страшно обреченному на смерть оленю.
Гобелен есть, а окна нет, что, наверное, неправильно. Плюс на двери, расположенной напротив нашей, таблички с номером я не увидел. Впрочем, не исключено, что это какое-то техническое помещение, в котором хранятся тряпки, ведра, моющие средства и прочий хлам. Их обычно в самом конце коридора и размещают.
– Никого, – повертев головой, сообщила мне наконец-то вышедшая из номера Инна. – Мы что, на этом этаже одни живем?
– Без понятия, – ответил я, сделал несколько шагов и постучал ногтем по фотографии, висящей на стене. – Но с учетом антуража это скорее радует, чем печалит. Не знаю, как тебе, но мне вот совершенно не улыбается случайно увидеть тут, в коридоре, двух маленьких девочек в светлых платьишках, которые держатся за руки, или странного мужика во фраке. Например, вот этого. Глянь, какая рожа!
– Фу, блин! – Моя спутница глянула на фото, где была запечатлена группа людей в нарядах начала прошлого века, стоящих на лестнице. – Вот ты зачем мне это сказал? Теперь не по себе стало, аж мураши по спине пробежались. Еще этот ковролин жуткий! Неужели нельзя было выбрать цвет повеселее? Как кровища же!
