Но Воронцов не уходит, отчего в зале сохраняется некоторое напряжение.
Правда, пара девчонок, пошушукавшись, юркают в служебные помещения. Уж не знаю, на что они рассчитывают, но внимание женатого и неадекватного босса – это явно не то, что продвинет их по карьерной лестнице.
У меня на психе даже желудок болит, и я так и не смогла впихнуть в себя обед, хотя на перерыв сбежала из магазина в чайную напротив, где из окна следила, когда же свалит «хозяин» ко всем чертям.
А Воронцов, слово специально действует мне на нервы, и остается наверху. Интересно, вот директор пришел на работу и обнаружил, что его выселили, он где теперь обретается?
У меня вырывается нервный смешок. Весь день проходит на автомате. Невозможно работать в такой обстановке, хорошо еще, что я не за кассой.
Виктор Андреевич появляется перед нашими взорами незадолго до закрытия магазина.
Выйдя в зал, он прямиком направляется ко мне. Надеюсь, у меня не очень затравленный взгляд. Не хочу с ним разговаривать, а еще мне неловко, будто все вокруг знают, что он мне предложил.
– Варвара, – раскатисто начинает Воронцов и, не удержавшись, добавляет: – Тронь. Ты готова дать мне свой положительный ответ?
– Нет, – отвечаю я, понимая, что попадаю в словесную ловушку.
– Тебе надо еще время, чтобы смириться? – приподнимает он идеальные брови.
– Я уже сказала, что ваше предложение мне не подходит, – как же меня злит, что на наглость босса я вынуждена отвечать предельно корректно.
– И что же тебе мешает? Я не жмот, хорош собой, Эстель тебя ждет.
– Я замужем!
– Не ври, Варвара, – усмехается он. – Я же смотрел твое личное дело.
– У меня гражданский брак! – вру я.
– И давно? – иронично уточняет Воронцов.
– Год! – а что я могу еще сказать.
– Если он на тебе за год не женился, то и не женится. На кой хрен тратить на него время?
– Так и вы не женитесь! – киплю я.
Можно подумать, единственное, что нужно женщине – это штамп в паспорте.
– Зато я компенсирую тебе потраченное, заметь, с удовольствием время.
С удовольствием? Какое самомнение! Даже если не брать в расчет одну маленькую пикантную деталь моей жизни, я что-то не припомню особого восторга от того, как он лапал меня.
– Муж тоже компенсирует.
– Ну да, и поэтому ты, Варвара, горбатишься сменами по двенадцать часов? Что там за компенсация? Стихи? Ромашки?
– Виктор Андреевич, оставим этот разговор, – на выдохе говорю я, чтобы не закричать от его непрошибаемости и бесцеремонности. – Я свой ответ дала, заметьте, отрицательный. И за последние часы ничего не изменилось.
По мере моей короткой тирады, Воронцов хмурится.
Похоже, он всерьез не ожидал отказа.
– Ничего не изменилось, говоришь? – задумчиво произносит он, засовывая руки в карманы распахнутого кашемирового пальто, ценой в несколько моих зарплат. Покачнувшись на пятках, он делает пугающий меня вывод:
– Значит, стоит создать тебе новые условия. Теперь, Варвара, для тебя все изменится.
5. Глава 4
Очень не нравятся мне слова Воронцова.
Ничего хорошего я от него жду.
В смятении смотрю ему вслед, кусая губы.
– Варя, ты закончила? – окликает меня старшая по залу.
– Один стеллаж остался, я сейчас, – торопливо отзываюсь я.
Она неплохая, но дама с настроением. Не хочется ее злить, а то может поставить мне смены не в секции элитного парфюма, где чек дороже, а в массмаркет. Там, конечно, берут больше, но выгоднее продать один Том Форд, чем пять тушей Мэйбеллин.
