Разные мысли блуждали в ее голове, и среди их множества Милена пыталась отыскать и вытащить на поверхность те, что могли бы хоть как-то оправдать ее поступок, но у нее это плохо получалось. И, будто в противовес, словно снежный ком, нарастало мучительное чувство собственной вины. Самобичеванием она просто изводила себя, пряча стыдливый взгляд от шушукавшихся за спиной девчонок.
Осознав, что этот опротивевший до тошноты магазин может так и остаться пиком ее карьеры без малейшей перспективы на будущее, в один из своих выходных Милена спозаранку отправилась к руководству.
Сильный снег, шедший в то утро, приветливо поскрипывал под ее быстрыми, почти бегущими ногами.
У Горторга Милена стряхнула с шапки и воротника пальто снег и, постучавшись в дверь начальницы, без приглашения вошла в приемную.
– Здравствуйте, вам назначено? – спросила секретарь.
– Да, назначено, – уверенно ответила Милена, и добавила: – Здравствуйте!
– Напомните вашу фамилию, – учтиво попросила девушка.
– Воскресенская.
Секретарь, внимательно просмотрев журнал приема посетителей, подняла взгляд на Милену.
– Вашей фамилии в списке нет.
– А мне по телефону назначено, я напрямую с Надеждой Николаевной договорилась.
Секретарь молча встала и направилась в кабинет начальства.
Быстро выйдя оттуда, она, любезно улыбнувшись Милене, распахнула дверь:
– Проходите, вас ожидают.
Милена решительно застучала каблучками по паркетному полу приемной и, войдя в кабинет, захлопнула за собой дверь.
– Здравствуйте, Надежда Николаевна, – очень холодным, официальным тоном поприветствовала она начальницу.
Не узнавая свою покладистую сотрудницу, Надежда Николаевна встревожилась:
– Что случилось, Милена, что привело вас ко мне на этот раз?
Не глядя в цепкие, колючие глаза, Милена ответила:
– Я хочу написать заявление о том, чтобы меня перевели на отработку в другое предприятие. В коллективе, где я сейчас работаю, отношения с коллегами у меня не складываются.
– Но это не повод для вашего перевода на другое место работы, – возразила Надежда Николаевна, – ведь везде есть люди, и с ними необходимо учиться контактировать, грамотно выстраивать взаимоотношения.
– Кроме того, – по-прежнему ледяным тоном добавила Милена, – в магазине, где я работаю, нет никаких перспектив карьерного роста, никакого развития. С утра до вечера одни и те же люди, одни и те же морды, одни и те же покупки, сигареты да пирожки. Не для того мои родители из шкуры лезли всю свою жизнь, дома не жили, по экспедициям мотались! Они хотели дать мне возможность получить необходимое образование, чтобы по жизни не стать буфетчицей. А вот реальность выглядит так, что по сей день они мне шлют деньги на проживание, потому что я на зарплату бакалейщика не тяну.
Надежда Николаевна с минуту молча что-то обдумывала, жестикулируя пальцами, и наконец сказала:
– Присядьте, пожалуйста, Милена. Дело в том, что я всегда думала о вас и хотела уже вызвать вас к себе на разговор, но вы меня опередили.
Милена от успокоительного тона немного обмякла и послушно присела на стул.
– А о чем вы хотели поговорить? – немного растерянно поинтересовалась она.
– Я знаю людей, детка, – сказала Спиридонова и продолжила: – В коллективе всегда бывают склоки, негодование и зависть, тем более если этот коллектив женский. И у тебя с коллегами не складываются отношения именно поэтому. Они завидуют тебе.
– Мне? – почти на крик сорвалась Милена, – а чему можно позавидовать?
