Милица тут же шепнула мне на ухо:
– И меня ещё шалавой кличут.
Ответить ей мне не дал Гришка. Обняв нас за талии, он сказал:
– Ну, красавицы, присоединяйтесь! – и ущипнул подругу за бок, так что она подпрыгнула. – Милица, а ты купаться после баньки нагишом любишь?
– А как же! – обрадовалась Кривиличка.
Наконец-то сбылась её мечта. Коршунов сам шёл к ней в руки. Она посмотрела на меня и улыбнулась подмигнув. Мол, не обижайся Лизка. Он теперь мой. Меня это несколько не расстроило. Такое счастье я бы давно с рук сбыла.
Гришка обнял Милицу, а меня подтолкнул в сторону шумной компании.
– Лизок, иди за стол! – приказал шёпотом муж моей сестры.
Я сделала несколько шагов вперёд. Место свободное было только рядом с моим давним знакомым. Его китель аккуратно висел на спинке стула, на котором он сидел. Я сразу заметила, что звёзд на погонах прибавилось. Теперь он полковник. Одна звёздочка уж больно блестела. Значит, замачивают звание Пичугина. Причина веская, чтобы Гришка так суетился. Видно, перестановки кадров в его управлении дали надежду на повышение и перевод из этой Сенненской дыры. Муж сестры так часто называл мой город.
– Вас можно поздравить, – начала первая я. – Помнится, у вас было только две звезды.
Он улыбнулся, не сводя с меня глаз.
– Можно. А ты не изменилась.
– О вас того же не скажу. Виски больше поседели.
– Дерзкая девочка. Мы вроде перешли на «ты»?
– Не помню такого, – откинувшись на спинку стула, солгала я.
– Ты сказала мне «отпусти», – он потянулся ко мне ближе и прошептал. – Я знаю, помнишь.
Он специально напомнил мне про тот поцелуй. Конечно, я помнила. Я всё помнила. И слова. И чувства. Только теперь моё сердце так не колотится при виде его. Меня не бьёт дрожь от хрипотцы в его голосе. Я спокойна.
– И, значит, теперь мы на «ты»? Мы так близко познакомились тем вечером, а ты мне своего имени не назвал. Нехорошо получается, товарищ полковник, – сказала я.
– Никита Андреевич Пичугин, к вашим услугам! – как в кино представился он. – Для тебя, моя красавица, Никита.
– Я ещё не твоя, Никита, – играючи, улыбнулась я.
Он мне нравился. В отличие от Коршунова, Никита был интересным, колоритным мужчиной. С ним приятно было разговаривать. Он умел слушать, ну или хотя бы искусно делал вид, что слушает. Его общество не тяготило. Такой загадочный, обходительный, культурный, учтивый. А эти хитрые огоньки в его серых глазах, манили меня, словно мотылька. Только в этом огне я не сгорела. Лишь слегка опалила крылышки.
Я многому научилась у Никиты. Но главный его дар мне, это – никогда никому не доверяй. Даже самые близкие предают. Эту истину я запомнила на всю жизнь. Он сам предал меня. Предал, когда я меньше всего этого ожидала.
Тогда на хуторе я не могла поверить своей удаче. Тогда он мне нравился.
Шумная компания бегала то в баню, то купаться, то за стол. Только мы сидели друг напротив друга и говорили обо всё и ни о чём. Нам было хорошо вместе. Легко. Спокойно. На мгновение мне стало казаться, что не было тех трёх лет. Словно ничто нас не разлучало. Все куда-то исчезли. Я видела только его перед собою. Он держал мою руку. Целовал кончики пальцев. Шептал, что таких девушек, как я, нет больше на свете. Что я околдовала его. И во мне снова забилось сердце. Оно – то замирало, то колотилось, как птица в клетке, пытаясь выпрыгнуть наружу.
На землю меня вернула Милица. Её оклик я услышала с третьего раза. Компании надоело пить и бегать из бани в озеро. Как всем выпившим людям, им захотелось музыки и песен. У старого Макара граммофона не было. Милица вспомнила обо мне.
