- Очень жаль. - Процедил Эрен. - Иди к себе и не высовывайся, чтобы я тебя не видел больше.
Девушка стиснула зубы, разулась, и быстро пошла по бетонному коридору к себе. Вот почему “братик” её так отчаянно сплавлял, сзади тут же послышался слащавый знакомый женский голос.
Свинцовый осадок захватывал тело, дышать становилось тяжело. Иногда накатывала злая, абстрактная ревность, иногда студентка горько усмехалась сама себе. Ревновать в её ситуации - самое низкое, что можно себе позволить, но с чувствами ничего нельзя было сделать, просто ничего. Нельзя заблокировать, невозможно выключить, невозможно забыть или стереть. Этот свинцовый осадок заставлял смеяться над собой, упрекать себя в глупости и слабости.
Есть люди, которых просто нельзя любить. По тем или иным причинам.
Одетт устало плюхнулась на знакомый матрас, с грустью уставившись в пол. Так разволновалась, так разнервничалась, когда Мэтт прицепился, что не купила себе ни тарелку, ни постельное белье, ни какие-нибудь недорогие тапочки. Звенящая тишиной комната походила на больничную палату психиатрической лечебницы из-за своей мрачной пустоты. Только одна кровать, и немного шуршащая пленка, что накрывала шкаф. Больше взгляду не за что было зацепиться.
Через мгновение за стеной послышалась возня, а затем тихий, протяжный стон. “Да ладно?!” - обескураженно прохрипела студентка, схватилась за уши и легла на кровать. В конце концов, это его дом. Его комната, его невеста. Чему удивляться? Тому, что он не поступил как джентльмен, и не отказал себе в удовольствии, когда в соседней комнате сидит кто-то еще?
А должен был?
“Наверно, я просто должна быть рада тому, что он не выкинул меня в окно, пока я сплю” - с отрешенным взглядом подумала девушка, таращась на холодную голую стену. Осадок в груди все усиливался, с каждой секундой, буквально, прибивал к земле. Ноги казались такими тяжелыми, что ими невозможно было пошевелить. Становилось невообразимо стыдно, и этот стыд тут же сменялся яростью, а потом болью.
Нельзя плакать по такому поводу, потому что он ей - никто. Названный “братец” с совершенно несносным, злобным характером, к которому лучше не подходить. Нельзя. Но ей, почему-то, хотелось.
* * *
Отчего-то в этой квартире Одетт никак не могла выспаться. Может, дело было в холоде, в отсутствии нормального постельного белья, или постоянных сладострастных шорохов за стеной. Так или иначе, на рассвете у нее ужасно раскалывалась голова, пошатывало. Пар с утра не было, можно было попытаться поспать еще, но живот предательски скручивало от голода.
Она медленно поднялась, затем так же медленно и тихо высунулась в коридор. Из открытой ванной доносился сильный шум воды.
Через мгновение Эрен вышел оттуда, и, столкнувшись взглядом с сожительницей, едко прищурился.
- Меня раздражает, что ты вечно на меня таращишься. Стоишь и выжидаешь, пока я не выйду. Скройся. Каждый раз натыкаться на твои тупые рыбьи глаза… у меня нет сил.
- Если тебе не нравятся мои глаза, не обязательно рассматривать их в ответ. - Девушка сжала кулаки. - Может не будем больше сраться? Нам нечего делить. Мы просто можем жить… как соседи, пока я не съеду.
- А кто сказал, что я с тобой срусь? - Зрачки жутко блеснули в темноте коридора. - Я очень вежлив с тобой. Можно сказать, учтив. Настолько, насколько ты этого заслуживаешь.
- Заслуживаю? Лично я ничего тебе не сделала. - Ногти продолжали впиваться в ладони.
