Откровения на пути в обитель - страница 13

Была у нас, как и положено, своя иерархия «пацанов». Тогда в Куйбышеве царила криминальная субкультура, которая именовала себя «фураги» из-за определённого фасона фуражек на голове в любых обстоятельствах, костюмов с ушитыми внизу брюками, синими «олимпийками», туфлями на высоком каблуке, тюремным фольклором и соответствующим сленгом. Обычная детвора побаивалась и сторонилась блатных сверстников. Время расставило всё по местам. Почти никто из них не дожил и до сорока: легли в сырую землю от полученных в «разборках» ножевых ран и заточек, пуль, тюремного туберкулёза и пр. Отмечу, что, несмотря на мои регулярные уличные прогулки и далеко не тихий характер, меня и на этот раз НИ РАЗУ НЕ БИЛИ, хотя большинству из моих сверстников этого избежать не удалось. Я не был драчуном, но грешен: кому-то и от меня попало. Безответно, правда!

Нашу семью в те годы посетила беда. У мамы начались сильные боли в поясничном отделе позвоночника. Несколько месяцев она безуспешно лечилась, ей трудно было ходить. Я очень переживал за неё, но был безсилен помочь. Сопровождал её везде: в магазины, в поликлинику. Удручённо затихал, когда она не выдерживала и стонала или плакала. ВОЗМОЖНО, ТОГДА ПРИШЛО ОЩУЩЕНИЕ УБОГОСТИ И БЕЗСИЛИЯ МЕДИЦИНЫ И СТРЕМЛЕНИЯ ИЗМЕНИТЬ ЭТО ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ. Потом пришёл «добрый волшебник» – нейрохирург Алексеев Алексей Иванович, обнадёжил, прооперировал. Мама встала на ноги и больше о пояснице не вспоминала. Сделаем зарубочку: не медицина, а врач! Зачем было мучить столько времени, если диагноз стабильной срединной грыжи LV-SI был ясен и выраженный болевой синдром был прямым показанием к оперативному лечению?

В 1975 или 1976 году я снова имел счастье непосредственного общения с медициной. Мы ехали на мотоцикле в Сырейку, и нас сзади ударил летевший на большой скорости «Москвич» с подвыпившей молодёжью. Я сидел на заднем сиденье, и мне досталось больше других. Мы все были выброшены ударом на дорогу, а я упал на асфальт головой и получил сотрясение головного мозга и ушибленную рану головы. Недельное пребывание в больнице П. АЛЕКСЕЕВКА. Спутанное сознание, наложение швов на рану, глюкоза внутривенно, что-то в попу, таблетки, тоска по дому, обезличенное отделение с обитавшими в нём СУЩЕСТВАМИ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ БЕЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШИ! Не судите строго! Так зафиксировала моя память те невесёлые для меня дни.

Моя ушибленная голова вскоре получила весомую «добавку»: сразу по окончании летних каникул руку к ней приложил школьный учитель пения Аркадий Михайлович. В общей обстановке разнузданности и полного отсутствия интереса к предмету мы с товарищем принялись во время хорового пения «Это наша с тобою земля, это наша с тобой биография» распевать более симпатичную, как нам казалось, песню «Как родная меня мать провожала». Чуткое ухо педагога уловило диссонанс и его источник. Что было делать бедному учителю, измотанному нашими хулиганскими выходками? Он взял нас за уши и стукнул головами. Искры из глаз! Я потерял равновесие и сел на пол под смех класса. В школу ходила мама, пыталась устыдить ортодокса, но не помню, чтобы это дало какой-либо заметный эффект.

Все каникулы я проводил в Сырейке. Дружная компания, в которой я был самым младшим, проводила время довольно увлекательно. Рыбалка по утрам, катание на велосипедах, а в дальнейшем – на мотоциклах. Выходы в поле, за ягодами. Игры в войну, «в доктора». Купание на озере. Кино в сельском клубе. Ничего сверх «нормативного» времяпрепровождения обычного советского подростка!