Как Монгомери смог уйти?!
Неужели он хочет меня меньше, чем я его?
В груди болезненно кольнуло, и пальцы сильнее сжали рукоять. Захотелось вырезать сердце вампира из груди. Месть! Скоро я буду наслаждаться ею. Но для этого мне придётся добиться от князя одной совместной ночи. Коул желает знать, насколько безумен стал его брат по крови.
Зачем ему это, если вампир всё равно на моей стороне? Боится оказаться на месте Фернанда? Что, если Коул ошибается и Немлесс не успокоится после гибели основного врага? Или вампир так жаждал заполучить кусок власти, который сейчас принадлежал брату по крови, что махнул на борьбу с псами?
— Разве тебе не всё равно? — Я спрятала кинжал за гобеленом и ещё раз бросила взгляд в зеркало. — Одеться? Нет уж. Пусть помучается.
И вышла из спальни. Остановилась, коснувшись изящных кованых перил. Стояла удушающая тишина. Мягко мерцали свечи, белоснежный воск залил молочными слезами золотистые канделябры. В щели плотных штор едва пробивался дневной свет.
Вдруг раздался странный булькающий звук. Стало любопытно, что происходит внизу, и я ступила на первую ступеньку. Пальцы ног утопали в мягком ковре, ладонь холодил металл перил, грудь рвало быстрым дыханием. Я никак не могла успокоить учащённо бьющееся сердце.
Перед внутренним взором всё ещё стоял образ Монгомери, когда вампир замер в дверях. Волчий голод в алых глазах, перекошенный от ненависти рот и ногти, впивающиеся в стену. Губ моих коснулась довольная улыбка. Коул прав, Фернанд определённо изменился. Я надеялась, что и слова о безумии вампира окажутся верными.
Мне бы хотелось, чтобы хотя бы один овнер пострадал из-за своей нисси.
Сосуд для силы? Издеваетесь?
Жаль, что я была так глупа и наивна, что влюбилась в этого монстра. Хорошо, что теперь мои глаза широко распахнуты. Больно, что прошлого не вернуть. Как и свободы… Ни для меня, ни для моей дорогой сестры.
Теперь мы все стали чудовищами.
И Монгомери ответит за это. Сполна!
— Привет, — улыбнулась я вампиру.
Он замер у стола, и бутылка в его руках разлетелась на осколки, обдав белую скатерть кровавыми брызгами красного вина. Я выгнула бровь:
— Ты приготовил для меня завтрак при свечах? Как…
Взгляд Монгомери, полный ненависти и желания, обжёг меня так, что стало трудно дышать. Я с трудом опустила ресницы, как бы отсекая его, разрывая установившуюся между нами связь. И прошептала:
— …Мило.
— Помню, тебе нравились моллюски. — Голос Фернанда звучал холодно, с ноткой безразличия, что не вязалось с его пронзительным взглядом. — Я специально заехал в ресторан, где нам их готовили.
— Напрасно потерял время, — хмыкнула я и, приблизившись, села на один из стульев. — Теперь я предпочитаю мясо. — Глянула на него исподлобья и хищно усмехнулась. — С кровью!
Заметила, что регенерация уже затянула ранки на его холёных руках, и невольно облизнулась.
— Жаль это слышать, — лениво ответил мужчина и, промокнув испачканные руки салфеткой, бросил её на пол. Сунул ладонь в карман, и я выпрямила спину, с подозрением прищурившись. Ухмыльнувшись, князь вынул плоскую коробочку алого бархата, протянул мне. — Может, второй сюрприз тебе придётся по вкусу?
Я выхватила подарок так стремительно, будто он мог обжечь пальцы, и открыла. При виде тонкого браслета зашипела от ярости:
— Это-о?!
— Что? — Фернанд изящно опустился на второй стул и иронично покосился на меня. — Не нравится?
