– Пялиться в монитор сутками? – снова не удержавшись, воскликнул я. – Черта с два, доктор. Да я лучше в потолок плеваться буду целыми днями, пока слюна не закончится. Я тогда-то просидел за компом три часа, так разогнуться не мог и глаза болели.
– Настоятельно рекомендую все же не противиться методам нашего лечения, тем более что они максимально эффективны. Что же касается графика, то первую неделю он будет для вас еще проще, 639, – Зизимор, глядя на меня, мило улыбнулся. Он вытащил из карманов свои руки только для того, чтобы медленно потереть своими сухенькими ладонями, как какой-нибудь богомол, пристально следящий за своей добычей и уверенный в том, что она от него не за что не ускользнет. – Мысленно вычеркните все пункты кроме сна и занятий с компьютером – это и будет ваш график на ближайшие семь дней. Увидимся через неделю, 639, и поправьте номерок. Цифры плохо видно.
– Пока, пока. Скучать не буду, – рассеянно буркнул я в ответ, щелкнув ногтем указательного пальца по поверхности жетона.
Зизимор, подходя к дверям, кивнул санитару и тот вместе с ним вышел из палаты. Уже закрывая дверь, Зизимор просунул голову в палату и самым милым образом напомнил мне:
– Не забывайте про компьютер, 639, – затем он исчез и резко захлопнул за собой дверь, быстро запрев ее на ключ.
Значит, неделя. Я посмотрел на свой пухленький живот и похлопал по нему. Вон какие волны пускает, то жирок в нем волнуется. Как раз на неделю хватит. После ухода Зизимора я остался лежать на кровати и смотреть в потолок, размышляя о том, какую все-таки выгоду имеет эта клиника, заставляя своих пациентов проводить целые дни за компьютером. Приблизительно через час после ухода Зизимора вдруг раздался голос сверху так, что я вздрогнул от неожиданности.
– Хватит валяться в кровати, 639. Включайте компьютер и играйте в игры, смотрите кино, читайте книжки.
Я повертел головой в поисках его источника и увидел те самые черные коробочки вокруг ламп, оказавшиеся небольшими динамиками и скрытой миниатюрной видеокамерой.
– Доктор Колыхаев? – уточнил я, узнавая его властный голос.
– Да, 639, это я. Я просто хочу вам сказать, что ваша лечебная диета продлевается еще на один час, – хладнокровно произнес голос.
– Эй! – возмущенно воскликнул я и, вскочив с кровати, задрал голову и выпученными глазами уставился в камеру. – Вы что тут все с ума посходили что ли?! Решили меня голодом заморить и в свои камеры смотреть, как я подыхать буду! То-то у вас санитары выглядят, как ходячие шкафы. Кто-то из них сейчас только что получил двойной ужин. Я что, по-вашему, должен НЕПРЕРЫВНО сидеть за компьютером?
– Это было бы в идеале, – на полном серьезе ответил Колыхаев, – но, к сожалению, пациенты должны время от времени прерываться на еду и сон, но вы знаете, некоторые из них добились значительных успехов! Они тратят на еду в целом, вы не поверите, всего десять-пятнадцать минут, а на сон у них уходит по четыре-пять часов в сутки. Мы очень поощряем такое рвение и пациенты, достигшие таких успехов, выпускаются из клиники раньше намеченного срока и успешно проходят подготовку.
– И выглядят при этом тощими покойниками с бледными физиономиями, синевой под глазами и нарушенной психикой. Вы мне лучше скажите, для чего вам все это надо?
– Что? – не понял Колыхаев.
– Не притворяйтесь дурачком. Зачем вы насильно прививаете людям такую зависимость от компьютера, что скорее всего, при выходе из вашей клиники они уже жить без него не могут?
