– Что за шум? – кричит он, еще только начав подниматься. Поняв, где они, он продолжает: – Очень надеюсь, что вы не на чердаке, потому что если вы там, то помоги мне, Господи, я с вас шкуру спущу!
К Майклу возвращается дар речи.
– Мы не там, папа, – говорит он, изображая беспечность. – Мы просто играем на лестнице, а туда не лазили, правда, Ка?
– Не лазили, папочка, – поддерживает брата Кара и что есть силы мотает головой. – Я выронила фонарь, это он так шумел, но мы не делали ничего плохого, папочка, честное слово! – Глядя на отца, она таращит глаза в подтверждение их с братом искренности, но от этого отец еще сильнее свирепеет.
– Брысь оттуда! – шипит он со злостью, какой Майкл еще от него не слышал. – Сколько раз вам повторять: не сметь лазить на чердак! Это опасно, вам туда нельзя… – Отец дотягивается до Кары и больно шлепает ее по попе своей лапищей. От шлепка она теряет равновесие и виснет на перилах, чтобы не последовать за фонарем. – Нель-зя! – медленно повторяет он. – Ни-ка-ко-го чер-да-ка! Никогда! А теперь марш по своим комнатам. В наказание останетесь без ужина. Проголодаетесь – на пустой желудок поразмыслите о своем непослушании.
Кара спускается по лестнице, понурив голову, Майкл знает, что она с трудом сдерживает слезы. Вопреки опасности, она на ходу потирает себе отхлестанные ляжки, демонстрируя, как ей больно. С каждым ее шажком в Майкле все сильнее вскипает злость. Он провожает младшую сестру вниз, напрягая плечи и сжимая кулаки, готовый при необходимости защищаться.
– Прости, папа, – опасливо повторяет Кара, минует отца и направляется в свою комнату.
Майкл застывает в трех ступеньках от пола. Так его глаза оказываются на одном уровне с отцовскими, но он настороже, просто так отец до него не дотянется. Он делает глубокий вдох и расправляет плечи.
– Ты не должен поднимать на нас руку, – говорит он, стараясь сохранить спокойствие, но голос все равно срывается. Он надеется, что отец этого не услышал. – Это незаконно. Так нам сказали в школе. Маме это не понравилось бы.
У отца такой вид, будто он сейчас взорвется. Он щурится, выпячивает нижнюю челюсть.
– В своем доме я делаю все, что хочу! – орет он. – А ваша мать мертва, а то ты не знаешь! Плевать ей на вас. А теперь брысь по своим комнатам и не сметь носа высовывать, пока я не позволю.
Майкл не собирается повиноваться. Он встречается с отцом взглядом и не отворачивается. Он чувствует, что переходит границу дозволенного, но ему все равно. Отец хватает его за руку и стаскивает с лестницы. Майкл теряет равновесие, одна нога у него подворачивается, и он неуклюже падает. Кара, находящаяся уже на безопасном расстоянии, вскрикивает, и Майкл пугается, что сейчас отец снова переключит внимание на нее. Он медленно встает, превозмогая боль в правой лодыжке, поднимает голову и с вызовом смотрит на отца, надеясь, что его злость проникнет тому прямо в душу. Он готов принять побои за свою дерзость, отец уже заносит руку, но затем внезапно опускает. Майкл видит, как сжимается и разжимается кулак, как сокращаются мышцы.
– Живо по своим комнатам! – злобно приказывает отец, отворачивается и скрывается в гостиной, с силой хлопнув дверью.
Стоит ему исчезнуть, как Кара подбегает к Майклу, чтобы его обнять, но он обниматься не расположен. Приступ ярости превратил его в камень. Он стоит, бесчувственный к тоненьким ручонкам сестренки, сомкнувшимся у него на спине. Но не чувствовать биение ее сердечка он не в силах.
