Врач, приехавший на «скорой «» больше слушал всё знающего Глеба, чем говорил сам. Сидя на кресле и запрокинув ногу на ногу, он был сосредоточен, усиленно думал, периодически поглядывая на пребывающую в бессознании Катю. Наконец, приняв решение он сказал:
– Мы госпитализируем вашу Катю в больницу, в БСМП, нужно быстро и серьёзно обследовать, нужен новый рентген снимок, осмотр невропатолога. Нужен диагноз, а его пока нет. Не так ли? Закрытая черепно – мозговая травма так не протекает, чтобы через два месяца вот такое получилось. В общем сейчас есть только вопросы, правда, вопросы конкретные уже, но нет на них ответов несите носилки, он дал указания своим ассистентам
– Зачем? – удивился Глеб, – я сам отнесу её куда скажите, на руках. Подождите, подождите, ведь завтра у нас свадьба!…
А завтра в одиннадцать часов утра, вместо Дворца «Счастья», Глеб сидел в кабинете у заведующей неврологическим отделением БСМП и слушал её, скорее приговор, чем рассказ:
– Я весьма серьёзно подозреваю, что у Вашей… жены, – она умолкла на мгновение, то ли решая правильно ли она определилась, кто такая Катя для Глеба, то ли взвешивая слова которые собиралась сказать дальше:
– Что у Вашей жены опухоль мозга и, наверное, не доброкачественная. Мы считаем, что Катя сейчас в сознании, но она забыла много слов, не в полнее понимает где она и кто она, но на некоторые вопросы отвечает, правда, смутно, но верно. Мы сегодня переводим, перевозим её в онкоинститут. Именно там смогут поставить правильный диагноз и лечить её. Где-то к 13 часам.
В каком-то тумане, с ватными ногами и пересохшим горлом, Глеб вышел из больницы. Услышанное им ещё полностью не было понято, понимание это только приходило, что случилось что-то страшное и непоправимое. С часу до двух, в состоянии крайнего волнения, и он и Настя и нарядно одетые дети и родители Глеба провели в приемном покое онкоинститута, пока, наконец, из подьехавшей «Скорой» не выкатили носилки с Катей. И она узнала их! Улыбнулась и даже помахала рукой! Облегчение, как благодать Господня, снизошло на всех! Но суровые санитары быстро укатили носилки с Катей вглубь института, и все видели, как Катя следит за отдаляющимися родственниками и улыбается. Дежурный по приёмному покою врач объяснил Глебу, что нужно подождать день-два до первых результатов наблюдения и исследований, а только когда проясниться всё, можно будет поговорить с профессором. Он попросил Глеба оставить номер телефона для связи. Вернувшись домой к Глебу, ещё нарядные, но печальные, даже убитые случившимся, все расселись кто где в маленькой Глебовой квартире и молчали, словно напряженно ждали важной информации, как известий с поля боя.
– Почему смогут лечить её? – первым нарушил тишину сам Глеб, – почему лечить, а не вылечить и почему нужно опять ждать несколько дней, а не активно действовать, спасать Катю уже сейчас, уже вчера.
– Тебе же сказали утром, что она без сознания, а сейчас она узнала нас всех, рукой помахала, – привёл веский довод Отец, – значит уже лечат и весьма успешно а в институт перевели, наверное, потому, что нужна будет операция. Глеб мысли позитивно, не привлекай плохие мысли. Всё будет хорошо
Женщины, с мокрыми глазами, иногда всхлипывали. Настя вообще была в прострации, даже мальчики сидели и держали друг друга за руку, будто так легче было делить беду. Опять все молчали и ждали.
