– Что же вы, а книги, ведь вы за ними пришли, – испугавшись уже, что он уходит, сказала я. – Лучше, лучше я выйду, это ваш дом, я… я потом.
Он остановился и, стоя спиной ко мне и не поворачиваясь, заговорил:
–
Я знаю, что поступил не совсем красиво, но мне очень нужно было… я не
надеялся встретить вас здесь, – и, повернувшись, взглянул на меня так, что у меня замерло все в груди и дышать стало трудно. – Вы отдыхайте, – он вернулся к столу, взял книги и закрыл шкаф. Теперь он был близко ко мне, и я видела, как
учащенно пульсирует венка у чего на шее. Сложив тетради и книги в стопку, он взглянул мне опять прямо в глаза, – Алексей, – представился он и приветливо
улыбнулся, показывая свои ровные белые зубы.
– Мария, Маша, – поправилась я.
–Я уже знаю, откуда вы приехали, самое удивительное, что мне ехать работать к вам на шахту, скоро ехать. Я хотел бы подружиться с вами.
– Я, я тоже.
– Я пойду, приходите на веранду, я буду вас ждать.
Он повернулся и быстро вышел.
Я опустилась на стул и вдруг почувствовала радость. Мою тоску как рукой сняло. Опять что-то прекрасное было, только не вдали, а где-то здесь, рядом, опять запах роз наполнил счастьем всю меня.
Познакомились мы легко и просто, а вот выйти теперь из комнаты я почему-то не могла. Все сидела и сидела на стуле и не решалась ни на что. Сколько времени прошло, не помню. Вошла мама. Вид у нее был суровый:
– Маша, ну что ты сядешь здесь, как дикая кошка, забилась в угол. Пойди, познакомься с хозяйским сыном, очень интересный молодой человек. То кидаешься на мужчин со своими осуждениями, то, на тебе, выйти боишься. Пойми, раз ты прячешься от него, то он не поймет твоего стеснения, а сочтет это как пренебрежение. Собирайся и выходи.
Мама ушла, а я почувствовала себя почему-то одиноко, но возникший интерес к этому молодому человеку, теперь уже инженеру, заставил меня встать и, испытывая непреодолимую робость, выйти на веранду.
Компания за столом была небольшая: Николай Иванович, Наталья Александровна, мама и Алексей. Иногда появлялась кухарка, принося закуски и убирая посуду, она молча, как тень, перебиралась между верандой и кухней.
– А вот и моя Маша, – обрадованно представила меня мама. Понятно, что только Алексею, хотя по ее тону чувствовалось, что она хочет погордиться мною, похвастать, так же, как гордятся и хвастают сейчас счастливые Алексеевы родители.
– Глядя на вашу Машу, я не перестаю восторгаться свежестью и очарованием юности, – сказал Николай Иванович, – но, знаете, в последние дни я заметил в ней некоторые перемены. Да, Машенька, я вижу, что вам скучно здесь, что первый интерес к большому городу, цивилизации, так сказать, у вас уже прошел, вам все это надоело, как прочитанная книга, и знаете почему? Потому что люди, собирающиеся здесь на отдых, все скучают. Все мои пациенты больны в первую очередь скукой, а уж потом у них появляются другие болезни. Потому, что они все обеспечены и не должны трудиться в поте лица, зарабатывая себе на хлеб насущный, распалялся Николай Иванович и, уже обращаясь ко всем, продолжил: – Все, кто может себе позволить ездить к морю в нашем современном обществе, настолько богаты, что не знают, куда себя деть. Знаете они все – Евгении Онегины и Печорины в разных возрастах. Поэтому скука стоит здесь, несмотря на массу развлечений. Все эти люди глубоко несчастны и мне их искренне жаль.
