«Почему мне не страшно? – первое, что пришло в голову Максу. – Ведь я должен был испугаться?!… Чёрта с два испугаться, я должен был запаниковать, – мысли с головокружительной быстротой сменяли одна другую. Их не было всего одно мгновенье в тот самый момент случившегося происшествия, но теперь они словно навёрстывали упущенное время. – Но я не паникую. Почему? Я не понимаю, что теперь делать, но почему я не паникую?» Макс оторвал взгляд от планеты внизу и посмотрел вокруг себя. Возле него и чуть подальше заметил куски обшивки челнока. «Как там Ал? Нужно его попробовать найти».
– Ал, отзовись, как ты?
По слабому эху в наушниках шлема Макс понял, что его связь работает. Однако Ал не отозвался. Макс хотел было повторить попытку, но тут в эфир ворвался голос с палубы управления звездолёта:
– Челнок, что у вас случилось? Наблюдаем разрушение конструкции.
Макс не хотел сразу отвечать. Ему никогда не нравились ситуации, в которых он вынужден был объясняться, не выяснив предварительно причин произошедшего. Тем более в нынешней, усугублённой аварией и неизвестностью о состоянии напарника. Он по-прежнему чувствовал свой статус командира экипажа. Без полного понимания причин произошедшего и по своему внутреннему убеждению он из командира превращался в обычного человека, попавшего в беду и просящего о помощи. Помощь Макс так же очень не хотел просить. Он всегда был уверен, что, случись что, найдёт выход из любой ситуации и всегда справится самостоятельно. Но вот именно сейчас, в эту минуту, выработанный годами безупречной службы дисциплинированный человек, сидевший в его сознании, победил за доли секунды все внутренние убеждения и Макс ответил:
– Я челнок-один, подтверждаю разрушение конструкции, предполагаю взрыв, причину не установил, – он сделал небольшую паузу, набирая воздух в лёгкие, и продолжил. – Нахожусь пристёгнутым в кресле, вокруг наблюдаю обломки, челнок-два не отзывается по радиосвязи, я его визуально не наблюдаю.
– Челнок-один, принято, фиксируем тебя, Макс, со вторым сложнее, мы его тоже не видим пока. Но его система жизнеобеспечения не отключилась, информирует, что он жив. Возможно, потерял сознание. Поиск осложнён обилием обломков. Сообщи, если увидишь его первым.
– Не уверен, что смогу это сделать в своём нынешнем состоянии, – слова прозвучали как шутка, но Максу на самом деле было не до смеха. – Какие у меня параметры на этой вынужденной орбите? – Снова он обратился к звездолёту.
Ответ пришёл через несколько секунд:
– Занимаемся этим. Кажется, предполагаемый «взрыв» прошёл максимально удачно для вас, если так можно выразиться в сложившейся ситуации. Ты остался почти на орбите челнока до разрушения. Может, чуть в стороне, но это некритично. Главное, ты не попал в атмосферу. Скорость, полученная тобой по инерции, не гасится. Ты хотя бы не начал снижение к поверхности. Уже хорошо. Это чёрный юмор, конечно, но ты так довольно долго можешь быть новым спутником планеты.
– Понимаю. Хорошо, что не успел войти в атмосферу. Но спутником я буду, – Макс перевёл взгляд на стекло шлема, где на внутренней поверхности перед глазами отображалась техническая информация о состоянии его скафандра, и закончил без конкретного уточнения, – ровно столько, сколько у меня кислорода. Потом я стану просто застывшим спутником.
– У тебя пульс резко поднялся вначале до ста пятидесяти, а сейчас снизился к ста десяти. Чувство юмора тебя приводит в норму. Так и держись. Разрабатываем схему спасения. Будем пытаться подобрать вас на следующем витке. Или поднимемся выше по орбите, чтобы остаться с вами в пределах прямого наблюдения. Сам понимаешь, сейчас мы ушли немного вперёд по курсу от тебя.
