Душу.
Он физически любил другую. Ему… было хорошо с ней. Скорее всего, он этого хотел, думал об этом. Возможно даже… представлял её на месте Фастер, когда у них что-то было. Хотел, и вот, наконец, получил. Эти протяжные звуки были тому доказательством. Долгие и страстные, как из самых искренних порнофильмов.
Хотелось исчезнуть. Навсегда.
* * *
Она вздрагивала в тяжелой дремоте, и тут же засыпала снова. Дрожала, плед оказался слишком коротким, и постоянно мерзли ноги. Отовсюду задувал холодный сквозняк. Когда небо посветлело, и проявились очертания деревьев, Эмма едва разлепила веки. Пальцы на руках казались чужеродными, высохшими, и практически онемели. Под глазами от стресса пролегли глубокие синяки.
Здесь никто не задергивал шторы, оттого слишком светло. Яркий, пасмурный свет сквозь белые облака. Обычно Фастер не любила яркий свет, оттого и мечтала о балдахинах, но… теперь он, почему-то, привлекал. Медленно поднявшись с дивана, девушка подошла к окну и уставилась за стекло. Где-то в небе пронеслось несколько высоких птиц.
Как прекрасно было бы стать одной из них.
Выходить из комнаты сейчас было, почему-то, страшно. Возле швейной машинки лежала темно-зеленая ткань, еще с тех дней, когда Фастер была счастлива. В небольшую, милую игольницу в виде лоскутного сердечка были воткнуты швейные иглы. Все казалось таким родным, таким теплым и близким…
А коридор – нет.
В коридоре могли ходить люди, искрить своим осуждающим, холодным взглядом. Однако, есть было нужно. Да и потом, она же не в самом деле ребенок, чтобы тут сидеть? Девушка выдохнула, и сжала кулаки, стыдясь самой себя. Нейт её не любит. Но это же не значит, что она должна похоронить себя в этой комнате, просто из страха посмотреть ему в глаза? Из страха громко перед ним разрыдаться.
Дрожащая ладонь коснулась ручки двери. Чуть на нее нажала, и светлая голова выглянула наружу. Никого. Обреченно выдохнув, Эмма побрела вниз. Спускаться легче, чем подниматься. Но душу точили черви, ведь подниматься все равно придется. А с этим будет помогать Нейт. Такой теплый, такой… холодный. Одновременно. Злой.
Снизу раздавался тихий говор, и сердце вновь падало куда-то вниз. Кожа покрывалась мурашками. Молодые люди завтракали, и вряд ли её ждали. Она нервно сглотнула, медленно подошла ближе, и заглянула на кухню.
Четыре глаза тут же уставились на Фастер, два удивленных, и два раздраженных.
- Рад, что ты смогла спустится сама. Тебе лучше. – Штайнер прикрыл глаза. Так и не утруждал себя надевать футболку или рубашку утром. – Я собирался занести тебе завтрак.
- Нет нужды. – Эмма вновь почувствовала, как в горле встал ком, но сжала зубы, и силой его сглотнула. Не здесь, не сейчас.
- Я вижу. – Нейт положил приборы на стол. – Ешь, и я помогу тебе подняться. Только не слишком долго, хорошо? Мне на работу.
- Аппетита нет. – Девушка стиснула зубы. Действительно: тошнило, раскалывалась голова, знобило. Тяжелый стресс легкой рукой смял ей здоровье.
- Только давай без этого, хорошо? – Штайнер прищурился. – Не будешь есть в знак протеста? Из обиды? Ну, это совсем по-детски…
- Я просто не хочу. – Она едва держалась, чтобы не повысить голос. – Поем позже. Сейчас я приму душ, и пойду на прогулку.
- Как хочешь. – Нейт встал, и равнодушно вышел из-за стола. – Захочешь – возьмешь еду в холодильнике. У меня нет времени тебя уговаривать, мне пора. – Он двинулся на Эмму, и та рефлекторно зажмурилась, однако, просто прошел мимо. Даже на нее не посмотрел. Встал возле гардероба, где оставил ранее пару рубашек, и принялся одеваться. Причин подниматься наверх внезапно не стало.
