Анна: – Это точно, что комом. Да и я маху дала, хотела отвлечь его от вас непринужденной болтовней, но вышло как-то неестественно. Они это почувствовали. Сделаем выводы? Сэм: – Давайте попробуем. Анна: – Первое: Вам надо посмотреть вживую, как работают на месте преступления эксперты. Второе: Поедем в морг. Там вы потренируетесь сканировать отпечатки. Третье: – Анна, передумав, – А почему вы не взяли биоматериал на тест ДНК? Сэм: – Да смысла нет. Все равно эксперты, которые там были, уже это сделали. Да и наше отличие от них только в скорости результатов сканирования отпечатков. Давайте вообще забудем про ДНК. Во всяком случае, пока. Это лишняя морока. Анна: – Кстати, про отличие. Есть результаты сканирования? Сэм, спохватившись: – Сейчас посмотрю. – достает ноутбук, открывает его и, подождав загрузки, кликает на иконку программы распознавания. – Ой, есть результат, – произносит он растерянно. Анна: – Ну и что-там? Сэм: – Может, вы посмотрите, – протягивая ноутбук. Анна, отрицательно мотая головой: – Нет, тренируйтесь.
Сэм, перечисляя: – Ладно. Так. Имя – Габриела Гочес, возраст 25 лет. Рост 169, латинос, адрес в Куинсе, эмигрировала 3 года назад из Эквадора. Тут еще какие-то записи, я не понимаю.
Анна: – Дайте-ка взглянуть. – Сэм повернул к ней экран. – Это подозрение при задержании в участии притона для развлечений. Но ареста не было.
Сэм: – Надо бы отправить это тем двум, у которых мы только что были. Анна: – Думаю, не стоит. Они и так получат эту информацию, а лишнее напоминание о нашей неудачной встрече ни к чему. – Анна повернулась к Сэму, – Так что означает это ваше «не очень почувствовали»? Значит, что-то есть? Сэм: – Ну да, что-то есть. Судите сами. Во-первых, я заметил у нее следы от уколов между пальцами. О чем это говорит? О том, что она кололась какой-то синтетикой. По количеству следов и состоянию кожи напрашивается предположение, что делает это она, вернее, делала, не так давно – от силы два-три месяца. Во-вторых, ее одежда и обувь явно не для повседневной носки. Сейчас конец марта, а у нее летние туфли на высоком каблуке. Ну, или босоножки, не знаю, как это правильно называется.
В-третьих, когда я с ней контактировал, не смог точно определить, что я чувствую. А пока мы ехали, попытался вернуться к этому ощущению. И я распознал, это – музыка, да, очень ритмичная и громкая музыка. Ну, такая – бамц, бамц, бамц. Если бы знать, что при вскрытии у нее не обнаружится вода в легких, значит она не утонула. Какой же вывод напрашивается? Думаю, что она умерла на вечеринке от инъекции какой-то новой дряни. Что-то вроде аллергического шока. Я в свое время на такие вещи насмотрелся. Расскажу как-нибудь позже. А организаторы или участники party, чтобы не привлекать к себе внимания, сбросили труп где-то в районе набережной. Здесь течение слабое, далеко от места сброса ее отнести не могло. И, да, сделали это они поспешно, на эмоциях, ибо груз к телу не привязали. Лишь бы с глаз долой, а там – будь, что будет. Не соображая, что через день-два она всплывет.
Анна:
– Версия так себе. Я бы могла задать кучу вопросов: «Почему синтетика? Почему вечеринка, а не бордель или ресторан?». И таких «почему?»… Но я не стану этого делать. Не будем отвлекаться. Они и сами разберутся, получив результаты анализов. Но, думаю, исполнителей не найдут, не тот приоритет. У нас в производстве по 5-10 дел находится, а чтобы нарыть исполнителей, надо угробить кучу времени.
