Генриетта не властна была вытащить любимого человека из огульно состряпанного дела, но его жилусловия, из которых он временно, по отбывании срока в Сибири, был взят, занять не допустила.
Тогда он пошел советоваться с кумом, который его сюда устроил. Тот сказал:
– Да, надо сигнализировать, чтобы его как-нибудь шлёпнули по-тихому наши люди, да и закрыть дело по убыванию преступника.
Ну что сказать? Они знали друг друга очень давно, со второго съезда РСДРП и дальше. Симпатизировали друг другу, прошли большой путь вместе, честно признались друг другу, что хотели бы осуществления революции в её демократическом крыле.
А исполкомовские прислали отписку, что он при несчастных обстоятельствах, немного пожив, умер там, в Сибири. Уведомили испрашивающую сторону. Тогда она ради своей любви и правды людской поклялась доказать, что жилусловия куплены Пантелеймоном на незаконные деньги, полученные за аферы. Она предъявила иск и просила суд о суровом наказании. Конечно, документы она достала не без связей, раз работала в Наркомпросе у Крупской. Ей разрешили познакомиться с документами, и она воспользовалась такой возможностью. Да, она не смогла вернуть свою любовь из Сибири, не смогла доказать, что он не виновен. Попутчики компартии в один период вполне легальные, в другой период оказывались врагами народа. Да, она не смогла ни вернуть его себе, ни вернуть его жилусловия. Но человека, воспользовавшегося его жилусловиями, она смогла посадить туда же, в Сибирь, на пять лет.
Глава 11. Хозяин и хозяйка
Когда хозяин вернулся из мест заключения, сразу обнаружилось, что хозяйка продала половину нижнего этажа, и он вне себя от ярости кричал: «Как ты могла поступить так? Я столько сил потратил, чтобы оприходовать дом, а ты за фу-фу продала?»
Хозяйка: «Я не знала, что так будет». – «Ну ты бы хоть мне написала, посоветовалась бы» – «Я не знала, что так будет», – флегматично говорила она, может быть, как и многие коровницы, перенимающие у своих любимиц флегматичный взгляд на мир.
– Я сел в тюрьму за эти метры, а ты их спустила на фу-фу.
– Ну хорошо, – сказала она так же флегматично, как он яростно топал ногами. – Ну, хорошо, я пойду на работу и отработаю тебе эти деньги.
– Да не нужны мне эти деньги. Мне нужны метры! У меня сын взрослый и дочка уже на выданье. На каждую молодую семью там как раз места хватило бы. А куда я их теперь поселю?
Но деньги, оказалось, всё-таки нужны. Он сам их преспокойно нашел. Догадался, как провернуть следующую аферу. Выписал себе из Украины свою родную сестру. Она продала по его письму свой дом и приехала жить к нему, как он и писал: «Нечего нам, родным, сестре и брату, порознь жить. Что ты там живешь одна? Приезжай ко мне на полный пансион». И она, хроменькая, приехала к нему и вручила деньги за дом своему брату, получив за это комнату вместе с женой его, считай – общежитие. Ни ухода, ни денег, которые он положил на свою книжку.
В размере месяца брато-сестринская любовь испарилась. И она уже в нашей комнате со слезами на глазах всё это нам с матерью рассказывала. И про то, что у хозяина с хозяйкой получилось, и про то, как брат обманул сестру, забрал денежки за дом, а ей вручил койку. А у нее такой дом был! Такой дом! Как выйдешь – сразу речка Каменка. И все-то соседи добрые и услужливые. И чего она польстилась сюда ехать? Не иначе как черт попутал. И место здесь только одно хорошее – у вас, Лида, где я могу всё это рассказать.
