Алиса тихо рассмеялась, он только сейчас понял, что идёт с открытым ртом.
– Очень приятно, а меня Артёмом звать. Я… я видел твоё выступление на студенческом концерте, весьма впечатлён.
«Значит, Алиса.… Никогда бы не подумал, что всё это время я рисовал Алису, хотя какое имя я ожидал? Венера?»
– Так ты был на нём? Я думала, что люди вроде тебя не бывают на таких мероприятиях, – беззлобно, но с лёгким сарказмом произнесла собеседница.
– Какие? Вечно одинокие и рассеянные?
– Нет. Мечтательные и задумчивые.
Со стороны университета прорвался звонок.
– Ладно, мне пора. Надеюсь, ещё увидимся, – сказала Алиса, одарив Артёма на прощанье улыбкой, после чего прибавила шаг и быстро скрылась из виду. Но Артём вскоре и сам начал ускоряться, направляясь в сторону входа во внутренний двор. Неужели он только что общался с той самой девушкой, которая приковала его внимание ещё пару недель назад, заставила одним лишь своим видом вновь взяться за карандаш и вспомнить уроки, которым учили его в художественной школе?
Артём вошёл в аудиторию одним из последних, заняв место на одном из дальних рядов, попутно вытаскивая из сумки необходимые для плодотворной учёбы канцелярские принадлежности, пару потрёпанных тетрадей и небольшую стопку бумаг в папке. Конечно, он мог обойтись и без всего этого, но биология требовала присутствия всех этих вещей.
С учительского стола одаривала презрительным взглядом сквозь старомодные очки женщина лет пятидесяти на вид. Одетая в коричневый пиджак, она была похожа на бородавку, за это и за характер её и прозвали Жабой.
Нина Прокофьевна небрежно диктовала определения, связанные с анатомией человека; практически все они были в той или иной степени связаны с мозгом, исключая лишь некоторые, которые показались Артёму даже забавными в его понимании. Он писал сквозь мысли, безучастно, его в целом мало волновало, что там диктовала Жаба, его интересовало то, с чего это так неожиданно Алиса завязала диалог с ним. Может, ей просто стало интересно, в чём же его проблема? Ведь не может человек ходить без особого повода во внутреннем дворе каждый день, уныло поглядывать на природу вокруг и разговаривать мысленно с самим собой. Или же ей просто показалось забавно поболтать с этаким психом-социофобом?
Весь оставшийся день в университете прошел без изменений. Пары, на которых Артем лишь уныло записывал, обед в студенческой столовой, где еда то и дело становилась причиной отправки первокурсников в больницу. Хотя учителя, казалось, выработали некий иммунитет, и теперь все как один ссылались на фастфуды, лишь бы защитить от колкой критики бравых поварих. Путь домой тоже не смог порадовать каким-то неожиданным сюжетом: машины проносились по пролегающей рядом дороге, взбивая пленку грязной воды вперемешку с бензином, и поднимая капли на десятки сантиметров в воздух; те тяжело падали почти там же в ожидании нового урагана на колёсах.
Квартира встретила тусклым освещением, исходящим из немытых окон. Холодильник мирно гудел со стороны кухни, в комнате постукивали часы, а из ванной доносились звуки капающей воды из плохо закрытого крана. Созерцание этого пейзажа наряду со столь печальным трио способно разбить даже самого жизнерадостного человека. Просто заприте его здесь на недельку-другую, и вы получите на выходе сумасшедшего, который перестанет вообще что-либо слышать, кроме этого жужжания, тиканья и капанья. Или же произойдет так, что к трио присоединится звук покачивающейся туго натянутой веревки…
